Илья проснулся ночью. В углу тлел костерок. Шайн, тот самый, был еле виден в полутьме у заросшего травой окна.
– Эй… – Просипел маркитант и тут же зажал рот ладонью. Кашель навалился на него, раздирая легкие изнутри.
– Лежи спокойно, московит. – Голос, скрипящий металлом по стеклу, раздался из угла. – Осталось недолго. Скоро твоя душа отправится на Вечное Синее Небо.
Илья забулькал и отхаркнул густую черную кровь. Тоже мне, удивил и порадовал. Многие выживут после такой-то дырки в легком?
– Лежи спокойно, так не будет очень больно и страшно, – шайн чуть сместился, выглянул наружу. – Если хочешь, могу тебе помочь.
– Вот спасибо, удружил. Чего сразу не добил? И кто ты такой вообще?
– Не важно кто я… важнее то, кто сейчас ты.
– Правда? – Илья ухмыльнулся, шайну удалось его развеселить. – Я кусок мяса, находящийся в двух шагах от смерти. А вот такие, как ты…
– Такие, как я, не так давно сожгли твой дом, убили много людей, считавших тебя своим. Это война, московит. Сейчас я слегка облегчу твою боль, не бойся.
Воин неуловимым неслышным движением оказался рядом. Кончиками пальцев пробежал по груди, коснулся бедра. А то, к слову, оказалось плотно перевязанным. А вот из груди, выпирая сквозь полотно, торчало древко… черт!!!
– Да, я не удалил стрелу, так станет еще хуже. На, проглоти.
Перед глазами Ильи оказалась ладонь с тремя катышками, еле ощутимо пахнувшими чем-то травяным, и фляга, зажатая во второй руке шайна. Что оставалось делать, как не воспользоваться предложением? Терять-то все равно нечего.
Маркитант поморщился, почувствовав, как плотно прошли по горлу шарики лекарственного снадобья, быстро запил, стараясь не поперхнуться. Простейшее, казалось бы, дело, глотнуть воды… Ага. Поди-ка, сделай такое, имея в груди толстый прут, проткнувший легкое. Тут и вода, чуть теплая, мягкая, покажется ножом, только и ждущим момента, чтобы впиться в плоть изнутри, резануть, как следует.
Неожиданно стало легче дышать. Но не надолго. Маркитант выпучил глаза, ощущая, как внутри него что-то задвигалось, сбираясь в комок, поднимающийся к горлу. Шайн бесстрастно сидел рядом, чуть склонив голову. Катыш, скользящий вверх, стремился выбраться наружу, превращался в снежный ком, распирая изнутри легкие. Немного позже, полсекунды ли, четверть ли, трахею изнутри заполнило чем-то гладким. А потом маркитанта дернуло вперед, наклоняя к земле и, прямо под ноги все такого же невозмутимого хайна, Илья выблевал черный соленый сгусток. С всхлипом втянул воздух, жадно хватая его ртом.