Не очень верили они в страсти, которые расписывал князь. Как раз неделю назад ходил вниз, в селение, их артельный, хотел прикупить мяса. С Васо ходил. Благополучно вернулись, хотя и ни с чем. Снегопады-то только три дня назад обрушились на горы. Но не скажешь же человеку в лицо, что врет он безбожно. Нет, не скажешь. Тем более если человек этот — князь.
На всякий случай артельщики сочувственно качали головами:
— Да, ваша светлость, смерть не спрашивает, когда ей явиться.
— У нее коса всегда наготове.
— Царство небесное погибшим.
Нико молчал.
Князь прошелся, разминая затекшие в седле ноги. Увидел еще теплую, обагрившую снег шкуру:
— Волка подстрелили?
— Да если бы подстрелили! А то парню, — Нико кивнул в сторону Васо, — голыми руками пришлось с ним драться…
— Что так?
— Да старое мое ружье чуть парня не сгубило… Осечку дало! — Нико снова переживал недавнее волнение. — Волк на него, а тут еще кинжал заклинило в ножнах…
— Не заклинило, — поглаживая кинжал, тихо уточнил Васо, — полой бешмета захлестнул…
— Словом, пришлось парню руками…
Князь неожиданно вспылил:
— Здоровые лбы! Волков руками душат, а вовремя подать внести — этого от них не дождешься! Всякую совесть потеряли, не стали признавать ни князей, ни царей. Ну, погодите, я заставлю их харкать кровью! Сровняю аулы с землей, но не дам поднять головы. В такую зиму хороший хозяин собаки не выпустит из дому, а я, князь Амилахвари, сам мотаюсь за податью! Сам!
— Неужто во всех селениях худо со сбором подати? — подал голос Нико: мрачное молчание его артели могло еще больше распалить князя — Есть же богатые аулы!
— Все испоганились, все! — плюнул тот в сердцах. — И грузины, и осетины! Что за время наступило? Все ждут, когда к ним акцизный явится. По совести ничего не дождешься!
— Равнинные села, ваша милость, все-таки состоятельнее. У них поля, пахотные участки. А в горных аулах — одна нужда. Что с них взять? Они сами-то живут впроголодь!
— Впроголодь не впроголодь, а стоило моей плети погулять по их спинам — вот вам и провизия! — Он показал на вьюки.
Поняли артельщики, какое пропитание привез им князь: отнял у таких же, как они, последние крохи.
Представив, как этот самодовольный битюг выгреб остатки зерна и у его стариков — и теперь им вряд ли продержаться до нового урожая, Васо тихо уронил:
— Хороша провизия… Такой чурек поперек горла встанет…
Тихо, едва ли не про себя, буркнул, но князь услышал и всем телом повернулся к артельному:
— Это еще что за бунтовщик? Ты почему, Нико, принимаешь всяких? Чтоб сегодня же его духу здесь не было!