— Извинений мало, ваше сиятельство, — жестко сказал уездный. — Идет борьба с теми, кому поперек горла ваша княжеская власть. Надо делом доказать черни ее место. Когда выступает ваша сотня? Кто младшие командиры?
— Не для праздника разговор, господа, гости ждут.
— Подождут, — отрубил капитан. — Чтобы быть спокойным за ваш праздник, мы должны знать все.
— Иначе нам — вместе с вами, князь, — губернатор устроит такой праздник! — холодно пошутил уездный.
— Так когда же выступает сотня, князь?
В заботе о родственниках Хубаева, в пристрастных расспросах об его сотне, в позднем возвращении знатных гостей и в их нежелании остаться у него в замке среди местной знати при обильно накрытых столах князь заподозрил неладное. Но напор нового уездного начальства был так велик, а память о невыгодном впечатлении, произведенном на губернатора, так свежа, что Амилахвари против своей воли опять начал хвастать. В итоге гости узнали, что полусотня княжеских дружинников под командованием отставного подпоручика Тоидзе сразу после скачек выступила к аулу Цубен, чтобы оттуда начать наступление на лагерь неуловимого Того.
— А откуда у вас сведения, что Того в районе Цубена?
— Есть у нас там надежный человек.
— Поздравляем, князь. Вот это дело! А нам бы этот ваш человек мог быть полезен?
— Конечно. Его имя Кизо Сокуров.
В дверь осторожно постучали.
— Входите! — крикнул князь.
Он был возбужден своим рассказом, своими умелыми распоряжениями, вызвавшими живой интерес и одобрение уездного начальства, и снова забыл о только что беспокоивших его подозрениях. Потому, когда он заметил, что рука уездного при стуке в дверь мгновенно расстегнула кобуру, несколько стушевался.
В кабинет вошел запыхавшийся Нодар.
— Ваше сиятельство, я сам отвез родственников этого разбойника Хубаева домой.
— Хорошо. Иди.
Не успела за доверенным князя захлопнуться дверь, как с кресла с неожиданно потеплевшими, как будто оттаявшими глазами поднялся и уездный.
— Теперь могу идти и я.
— Иди, иди, — кивнул ему капитан. — До встречи в лагере, Васо.
Князь от изумления долго не мог вымолвить и слова. Только когда за мнимым уездным тихо, без стука, закрылась массивная резная дверь, он мешком осел в кресле:
— Это был… Васо?!
— Да, милейший, это был Васо.
«Вот почему эти холодные, пронзительные глаза показались знакомыми, — слабея от одной мысли, что жизнь его опять висит на волоске, — подумал Амилахвари. — Вот почему рука этого «уездного» то и дело тянулась к оружию».
— Тогда… кто же… вы? — выдавил он из себя, белея от страха.
— Я? Я тот, кого зовут Того.