— Усилить боевое охранение! — скомандовал полковник, невольно ощущая на шее тонкую веревочную удавку, которую, по рассказам старослужащих, накидывают горцы своей жертве, чтобы она не успела криком всполошить всех остальных.
Это ловкое, бесшумное нападение — солдат утащили среди бела дня, когда они бодрствовали, сидели на камнях, зажав винтовки между колен, — более чем что-либо другое убедило Альфтана в необходимости переговоров с горцами.
Он вспомнил совет Сокола и велел послать к нему и Внуковскому связных: «В Цубене будем вести переговоры с местными властями, с населением. Делегатам из ближайших аулов собираться в Цубен и ждать моего уполномоченного».
Отряд Сокола посыльные нашли сразу: он стоял биваком в местечке Цала, отряд же Внуковского как в воду канул.
5
…Толпа, разноликая, разношерстная, больше старики, дети да женщины, сдержанно гудела. Шепот, расспросы.
— Правду, нет ли, говорят, Васо поймали?
— Типун тебе на язык!
— Вроде сам губернатор приехал.
— Разевай пошире рот!
— Чего захотел! Чтобы губернатор в Цубен явился? Нет ему дел у себя в Гори?
Никто толком не знал, зачем их собрали сюда, на каменную площадку перед цубенской управой? Долго ли продлится их ожидание? Гадали, как бог на душу положит.
Ближе всех к крыльцу управы стоял, опершись на длинный посох обеими руками, седой как лунь Беса. Он что-то шептал про себя серыми, выцветшими губами, и все вновь прибывшие, проходя мимо, тихо склоняли голову перед старцем и старались затеряться в толпе.
Там, где народ был одет победнее, где людей было погуще, в запыленной одежде, устало смыкая глаза, сидел на камне Гигла Окропиридзе. Рядом с ним приметливый взгляд обнаружил бы Ахмета Маргиева в ветхой, выгоревшей одежде, разбитых сапогах. Ахмет слушал торопливый шепот старого товарища и устало кивал.
Зато Курман прискакал на отличном жеребце, наряженный, как на свадьбу. Не спешиваясь, сидел он в дорогом седле, одной рукой держа повод, другую, с плеткой, картинно упер в бок. К нему вскоре — плешивая лошадь плешивую ищет — подъехал Кизо Сокуров, и они заговорили о чем-то своем.
Люди, видно, хорошо знали цену тому и другому: кто вперед, кто назад подались от них.
Наконец из управы вышел князь Амилахвари, а за ним казачий ротмистр, прибывший от полковника.
— Ваше сиятельство, — обращаясь к князю, привстал на стременах Сокол, — народ с окрестных аулов собран. Больше ждать не имеет смысла.
— Хорошо, капитан, — махнул князь рукой в белой перчатке.
— Видно, всерьез решили взяться за абреков, — сказал Курман Кизо. — Какой-то чин из Гори явился.