В тесной комнате охраны ословского аэропорта воздух был неприятно жаркий и сухой.
— Вон он, — сказала Мартина.
Харри и двое охранников на стульях сперва посмотрели на нее, потом на сплошную стену мониторов, куда она показывала.
— Который? — спросил Харри.
— Этот. — Мартина шагнула ближе к монитору, на котором виднелся безлюдный коридор. — Я видела, как он прошел. И совершенно уверена: это он.
— Камера установлена в коридоре, ведущем на парковку, — сказал один из охранников.
— Спасибо. Дальше я один, — сказал Харри.
— Погодите, — возразил охранник. — Здесь международный аэропорт, и, кроме полицейского удостоверения, необходимо разрешение…
Он осекся. Харри вытащил из-за пояса револьвер:
— Полагаю, этого пока достаточно? — Ответа он ждать не стал.
Юн слышал, что кто-то зашел в туалет. Но теперь доносился только шум воды в белых каплевидных раковинах за дверцей кабинки, где он заперся.
Он сидел на крышке унитаза. Сверху кабинки открытые, а внизу дверь доходит до самого пола, поэтому ноги подбирать незачем.
Шум воды утих, послышалось журчание.
Кто-то мочился.
Первая мысль: это не Станкич, не может человек быть настолько хладнокровным, чтобы мочиться перед убийством. Затем он подумал, что отец Софии, наверно, не лгал, когда рассказывал о Маленьком Спасителе, которого можно задешево нанять в загребской гостинице «Интернациональ»: он не знает страха.
Юн отчетливо услыхал негромкий треск застегиваемой молнии и снова водяной оркестр в белом фаянсе.
Затем, как по мановению дирижерской палочки, все стихло и тотчас послышалось журчание воды из крана. Человек мыл руки. Тщательно. Завернул кран. Снова шаги. Легкий щелчок двери. Металлический.
В кабинку постучали.
Три раза, слегка, но чем-то твердым. Стальным.
Кровь отхлынула от головы. Он не шевелился, закрыл глаза и затаил дыхание. Но сердце билось. Где-то он читал, что у некоторых животных ухо улавливает стук сердца перепуганной жертвы, так они ее и находят. Не считая биения сердца — абсолютная тишина. Он крепко зажмурил глаза и подумал, что если сосредоточится, то увидит сквозь потолок холодное, ясное звездное небо, увидит незримую, но успокаивающую логику и план планет, увидит смысл целого.
И тут грянул неизбежный шум.
В лицо ударила волна воздуха, и на миг он подумал, что это от выстрела. Осторожно открыл глаза. На месте замка торчали щепки. Перекошенная дверь висела на одной петле.
Человек перед ним распахнул пальто, под которым был черный смокинг и рубашка, такая же ослепительно белая, как стены за его спиной. На шее красный шелковый шарфик.