— Ноябрь, — сказала девушка.
Голос был спокойный, глубокий, мягкий, и Харри невольно подумал, таков ли он от природы или она просто усвоила эту манеру говорить. Он знавал женщин, которые меняли голос, как другие меняют наряды. Один голос для дома, другой — для первого впечатления и общественных поводов, третий — для ночи и близости.
— В каком смысле? — опять спросил он.
— Те, что умерли в ноябре.
Харри взглянул на снимки и наконец сообразил что к чему.
— Четверо? — тихо сказал он. Перед одной из фотографий лежала записка, корявые карандашные буквы.
— В среднем умирает один клиент в неделю. Четверо — вполне нормально. Поминовение в первую среду каждого месяца. У тебя кто-то…
Харри помотал головой. «Мой любимый Одд…» — так начиналась записка. Никаких цветов.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила девушка.
Наверно, у нее в репертуаре все ж таки один этот голос, глубокий, приятный, подумал Харри.
— Пер Холмен… — начал он и осекся, не зная, что сказать дальше.
— Н-да, бедняга Пер. Поминовение будет в январе.
Харри кивнул:
— В первую среду.
— Точно. Приходите, брат, мы будем рады.
Слово «брат» слетело с ее губ легко и естественно, словно нечто само собой разумеющееся, этакий полумеханический придаток. И Харри чуть было ей не поверил.
— Я полицейский дознаватель, — сказал он.
Разница в росте была так велика, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Кажется, я уже видела вас, правда, давно.
Харри кивнул:
— Возможно. Я сюда заходил, но вас не видел.
— Я здесь только полдня. В остальное время сижу в штаб-квартире Армии спасения. А вы работаете в отделе наркотиков?
Харри покачал головой:
— Нет, в убойном.
— В убойном? Но ведь Пера не…
— Может, присядем?
Она нерешительно огляделась.
— Работы много? — спросил Харри.
— Наоборот, против обыкновения спокойно. Обычно мы отпускаем до тысячи восьмисот бутербродов в день. Но сегодня выплачивают пособие.
Девушка окликнула одного из парней за стойкой, тот ответил, что в случае чего подменит ее. Заодно Харри узнал и ее имя: Мартина. У человека с папиросной бумагой голова свесилась еще ниже.
— Есть кой-какие неясности, — пояснил Харри, когда они сели. — Что он был за человек?
— Трудно сказать. — Она вздохнула, глядя на вопросительную мину Харри. — У наркоманов с таким многолетним стажем, как у Пера, мозг уже настолько разрушен, что о личности вообще говорить сложно. Тяга к наркотикам затмевает все.
— Понимаю, но я имею в виду… для людей, которые хорошо знали его…
— Увы. Спросите у его отца, во что превратился его сын как личность. Он много раз приходил сюда, забирал Пера. Но в конце концов отступился. Пер начал вести себя дома крайне агрессивно, потому что они запирали от него все ценности. Он просил меня присматривать за парнем. Я сказала, мы сделаем все, что в наших силах, но чудес обещать не можем. Так оно и вышло…