Зазвонил телефон. Харри схватил трубку.
— Хар… — Но голос на другом конце линии уже что-то говорил.
Харри встал за столом, костяшки на руке, сжимающей трубку, побелели.
— Погодите, Алекс. Я скажу Халворсену, чтобы записал. — Харри прикрыл трубку ладонью и крикнул Халворсену: — Он для смеху сделал еще одну попытку. Исключил хорвата, и девять миллиметров, и все прочее, искал только «красный шарф». Четыре попадания. Четыре профессионально осуществленных убийства с помощью пистолета, причем свидетели видели возможного киллера с красным шарфом. Запиши: Загреб, двухтысячный и две тысячи первый; Мюнхен, две тысячи второй, и Париж, две тысячи третий. — Харри снова заговорил в трубку: — This is our man, Alex.>[19] Нет, я не уверен, но чутье подсказывает — он. А рассудок говорит, что два убийства в Хорватии не случайность. У вас есть особые приметы, чтобы Халворсен записал?
Халворсен увидел, как Харри открыл рот.
— Как это «никаких особых примет»? Если они запомнили шарф, то наверняка запомнили и что-то еще. Что? Обычный рост? И это все?
Слушая собеседника, Харри качал головой.
— Что он говорит? — шепотом спросил Халворсен.
— Что сведения расходятся, — тоже шепотом ответил Харри.
Халворсен так и записал.
— Да, хорошо бы переслать детали мейлом. Спасибо вам. Если нароете что-нибудь еще, вероятное его местонахождение и прочее, звоните. Ладно? Что? Ха-ха. Конечно, скоро пришлю запись, с женой.
Харри положил трубку и заметил вопросительный взгляд Халворсена.
— Старая шутка, — пояснил Харри. — Алекс думает, что все скандинавские семейные пары снимают частное порно.
Он опять взялся за телефон, а обнаружив, что Халворсен все еще смотрит на него, со вздохом добавил:
— Я даже ни разу не был женат, Халворсен.
Магнусу Скарре пришлось кричать, чтобы перекрыть шум кофеварки, которая кашляла как чахоточный больной:
— Может, это разные киллеры, принадлежащие к неизвестной до сих пор группировке, и красный платок на шее у них вроде как униформа.
— Ерунда, — равнодушно бросила Туриль Ли и стала в кофейную очередь за Скарре. В руке у нее была пустая кружка с надписью «Лучшая мама на свете».
Ула Ли издал короткий квохчущий смешок. Он сидел за столиком в кухонной нише, которая фактически служила столовой для убойного отдела и отдела нравов.
— Ерунда? — переспросил Скарре. — А вдруг это терроризм? Религиозная война против христиан. Мусульмане. Ведь черт-те что творится. Или эти, как их, ну… испашки, что носят красные шарфы.
— Они предпочитают, чтобы их называли испанцами, — заметила Туриль Ли.
— Баски, — уточнил Халворсен, сидевший за столиком напротив Улы Ли.