В Америке же я вижу народ, сражающийся за свою свободу, вместо того, чтобы только говорить о ней! Там я узнаю, наконец, представляет ли она такое благо, за которое стоит отдавать свои силы и свою жизнь?
Я предполагаю отправиться сначала в Петербург на бракосочетание моей сестры с русским великим князем Павлом, а затем покину Европу.
Может быть, из этих коротеньких строк вы будете в. состоянии понять одно, что я не имею желания похоронить свою личность в придворных интригах и любовных забавах и не имею никакой склонности разыгрывать из себя трагического героя.
Эти слова, маркиза, должны быть последними, которыми мы обменялись с вами.
Я надеюсь, что Париж не обманет ни ваших стремлений, ни ваших надежд.
Граф Гюи Шеврез — Дельфине
Париж, 1 августа 1775 г.
Вместе с этим письмом посылаю вам, прекраснейшая маркиза, роль Дафнис, которая вам предназначена. Королева пришла в восторг от одной мысли о вашем участии. А я… О, не существует слов, чтобы выразить то, что я чувствую!
Дельфина смеется над любовными клятвами Гюи, но Дафнис вынуждена будет претерпеть даже самые нежные излияния Филидора!
Граф Гюи Шеврез — Дельфине
Версаль, 15 августа 1775 г.
Очаровательница! Я еще чувствую ваше дыхание на своей щеке, чувствую ваше нежное тело в своих объятиях и ощущаю прикосновение ваших губок, мягких и прохладных, как лепестки розы, к своим пламенным устам. Была ли то Дафнис?.. Была ли то Дельфина?..
И вот, когда я, опьяненный блаженством, упал, в тени кулис, к вашим ногам, готовый за одно ласковое слово отдать по каплям свою кровь, вы сразу заставили меня опуститься на землю, обратившись ко мне с вопросом: был ли принц Фридрих-Евгений среди зрителей? Я молча кивнул головой, глубоко огорченный тем, что вы так долго интересуетесь этим нелюбезным чудаком. Но когда страсть, бушующая во мне, вырвала у меня мучительный вопрос: «Любите вы принца?», то ваш быстрый ответ: «Я ненавижу его!» — наполнил мое сердце новой радостной надеждой. Прильнув ко мне, сияя красотой и вызывающей смелостью, вы показались перед восхищенным двором. И когда вы легким пожатием руки дали мне разрешение оставаться возле вас, то, опьяненный, я вообразил, что упоительное блаженство обладания вами недалеко!..
Но ваше холодное прощание на рассвете снова низвергнуло меня в пучину сомнений. Спасите потерпевшего крушение! Если же вы находите, что не стоит для этого протягивать вашу руку, то спасите другое, — спасите свою собственную цветущую молодость! Не забывайте, прелестная Дельфина, что, несмотря на вашу божественную красоту, вы не бессмертны. Должна ли увянуть весна вашей молодости, прежде чем солнце любви превратит ее в благоухающее лето?