Я возвращаюсь сегодня же в Страсбург. Вы будете так добры, что напомните обо мне королеве.
На прощание, — если только двери вашего будуара открываются не только для одного единственного кавалера, — я явлюсь к вам завтра рано утром и буду просить только одной милости: разрешения поцеловать розовую ручку, которая умеет так нежно обнимать достойного зависти возлюбленного.
Граф Гибер — Дельфине
Париж, 6 октября 1775 г.
Высокоуважаемая маркиза. Когда я предоставил себя в ваше распоряжение для дела, которое внушило вам ваше человеколюбие, то никогда не думал, что мы так быстро достигнем цели. Но красота и доброта, соединившись вместе, могут творить чудеса! Шестьдесят детей, принятых на свое попечение монастырем Св. Иисуса, служат живым доказательством этого.
Но ваше горячее стремление облегчить нужду, — к сожалению, являющуюся лишь симптомом великой болезни, угрожающей жизни Франции, — не так глубоко потрясло меня, как ваше непонимание, какими средствами надо бороться с этим злом, чтобы искоренить его.
Будьте уверены: реформы, с какими бы хорошими намерениями они ни применялись, служат только наркотическим средством, заглушающим боль. Надо отыскать новые источники богатства. И я повторяю вам то, что г. Бомарше и я уже пытались изъяснить вам, что именно теперь представляется для этого благоприятный случай. Если мы поддержим американцев в их борьбе за свободу, то Америка даст нам в руки единственное верное оружие для борьбы с нуждой, а именно — деньги!
Вашу красоту восхваляет весь Версаль, вашу доброту — половина Парижа! Но теперь открывается обширное, плодотворное поле деятельности и для вашего ума. Ваш салон должен быть сборным пунктом всех лучших умов Франции. Моя любовь к отечеству позволяет мне свободно высказывать то, о чем мое чувство к вам должно было бы заставить меня молчать. Или же я все-таки могу надеяться быть одним среди многих в вашем салоне?
Граф Гюи Шеврез — Дельфине
Париж, 10 января 1776 г.
Неужели моя богиня так же изменчива, как солнце, которое все чаще и чаще прячется за серой зимней вуалью?
Когда я вчера принес вам конфеты, которые вы принимали всегда с таким удовольствием, то вы оттолкнули их, говоря: «Все одни и те же сладости! Они мне противны!»
На прощание, после этого мучительного свидания, вы подставили мне щеку, как будто мы были мужем и женой! А сегодня, когда я заговорил о предстоящем празднике у принцессы Ламбалль, вы сделали недовольную гримаску и проговорили: «Неужели Париж не может дать ничего другого, кроме комедий и празднеств, празднеств и комедий?» Новейшие анекдоты, рассказанные мной, и самые шикарные песенки, которые я вам пропел, не вызвали на вашем лице даже улыбки!