— Но ты при этом продолжаешь считать, что Сакакибара всё же убил девицу из турецкой бани?
— Кроме него, больше некому.
— Но однако…
Комиссар с озадаченным видом встал с кресла и медленно прошествовал к окну.
На улице по-прежнему было жарко. Тагути утёр платком пот с шеи. Он примерно представлял, что хотел сказать начальник.
Комиссар обернулся. Лицо у него было растерянное.
— Я что-то не пойму. И такой человек мог совершить убийство?! Или он там всё разыграл, зная, что ты за ним следишь?
— Я думаю, он вступился за старика потому, что считал нужным вступиться.
— Ну вот! И никаких доказательств того, что он потерпевшую ненавидел, ты тоже не нашёл?
— Не нашёл. Да я и не думаю, что он её ненавидел.
— Тогда мотив убийства выглядит совсем невразумительно. И всё-таки почему же ты считаешь, что убил Сакакибара? Откуда у тебя такая уверенность?
— Этого я толком объяснить не могу.
Тагути подыскивал подходящие слова для объяснения, но всё как-то неладно звучало. Тогда, махнув рукой, он сказал:
— Сакакибара мне сам дал понять, что он убийца.
Это было не совсем правдой, но в некотором смысле Тагути верил, что так оно и есть.
— Сам сознался? — недоверчиво прищурился комиссар.
— Ну, не то чтобы сознался, не совсем… Это, наверное, звучит немного странно, только он специально старался меня поддеть, так вызывающе держался с полицией, будто хотел сказать: «Ну, я убил, и что?!» Звучало это так, будто он кричал: «Я преступник!»
— Н-да-а… — неопределённо промычал комиссар.
По его лицу было не видно, что слова Тагути действительно до него дошли.
— Но ведь мы не можем его арестовать только на основании твоей уверенности.
— Это понятно.
— К тому же сейчас Сакакибара стал народным героем. Если мы, не имея никаких доказательств, будем продолжать его пасти, вмешается пресса, и нам не поздоровится.
— Всё я понимаю, но дайте мне ещё немного времени!
Тагути смотрел комиссару прямо в глаза, не отводя взгляда. Только бы докопаться до мотива преступления… Если мотив выяснится, Сакакибара непременно расколется.
— Пожалуйста, разрешите мне ещё немного подержать Сакакибару в разработке, — попросил он.
Комиссар молчал скрестив руки на груди. Приняв это за молчаливое согласие, Тагути склонил голову в поклоне и вышел из кабинета.
Тагути отправился навестить хостесс Минэко в доходный дом «Мирная обитель». Он застал её в дверях: девушка, принарядившись, собиралась идти в больницу к Сакакибаре.
— Что ж, раз так, я тоже пойду, — сказал Тагути и зашагал рядом.
Минэко пожала плечами, показывая, как ей не нравится такое соседство, но, имея дело с инспектором полиции, возражать особо не приходилось, и она промолчала.