Хроника пикирующего бомбардировщика (Кунин) - страница 14

Из барака выскочил взъерошенный Женька. Он ошалело остановился под дождем, задрав кверху голову, открыл рот и поймал несколько дождевых капель этим нехитрым способом. Мимо него пробежала девушка-сержант, по-женски держа над головой платочек в виде зонта. - Соболевский! - крикнула она. - Поздравляю с «фоккером»! - Анечка! Одну минутку! - закричал Соболевский. - Я не Анечка, и мне некогда… - ответила девушка на бегу. - Машенька, Клавочка, Раечка!.. На одну секундочку! - умоляющим голосом завопил Женька, устремляясь за девушкой. Шлепая по грязи, он догнал девушку и взял ее под руку. - Дорогая! - томно сказал Женька. - Мы сегодня дрались, как львы… - Знаем, знаем… - рассмеялась девушка. - Слышали. - Радость моя, - Женька льстиво заглянул ей в глаза. - Ну скажите, что нужно львам после свершения блистательных подвигов? - Не знаю, - развела руками девушка. Женька повернул девушку к себе и проникновенно сказал: - Женщина! Чуткое и нежное создание! Посмотрите мне в глаза и скажите, чего хотят львы… Девушка внимательно посмотрела на Женьку и серьезно ответила: - Львы хотят выпить. Женька изумленно всплеснул руками: - Господи! Ясновидящая!.. Но где достать? - Наверное, в лавке военторга… - Святая и непорочная! В лавке военторга продают только зубные щетки и смесь нашатыря с мелом для чистки пуговиц… - Тогда, может быть, у прибористов? У них всегда есть спирт. Женька хлопнул себя по лбу и торжественно произнес: - Вы самый гениальный сержант Военно-Воздушных Сил рабоче-крестьянской Красной Армии! Привет!.. Он чмокнул девушку в щеку и убежал.

Венька вошел в столовую, снял шлемофон, пристегнул его к поясу и стал медленно пробираться к своему столику. Несколько столиков было занято. Со всех сторон раздавались голоса: - Гуревич, здорово! - Соболевский придет? - Придет, - ответил Гуревич. - Сто пятнадцатый! Где пилот? - В штабе, - сказал Гуревич, расстегнул комбинезон и сел за столик, над которым висела табличка «Экипаж Архипцева». Внизу была пририсована палитра, и квадратный корень извлекался из скрипичного ключа. Венька порылся в планшете и достал оттуда букетик мокрых полевых цветов. Расправляя букетик, он не заметил, как из-за его спины к столу подошла маленькая рыженькая официантка. Она посмотрела через Венькино плечо на мокрый букетик, и мягкая улыбка засветилась на ее лице. Она тронула Веньку за рукав и негромко сказала: - Здравствуйте, Венечка! Почему вы сегодня один? Венька вздрогнул, вскочил и сунул букетик в шлемофон. - Здравствуйте, Катя. Не беспокойтесь, ребята сейчас подойдут… - А я и не беспокоюсь. Я могу вас и одного накормить… - Нет, нет, я подожду. Откуда-то раздался крик: - Катя! Компот! Катя повернулась и ответила ледяным тоном: - Сейчас. Она снова наклонилась к Веньке и, опершись на стол, очень нежно, как-то совсем по-бабьи жалостливо спросила: - И что-то вы исхудали так, Венечка? - Катя! Компот!.. - опять раздался крик. Катя резко и зло повернулась. Сейчас она им скажет! Венька робко коснулся ее руки и, показывая на столик, из-за которого доносился крик, тихонько сказал: - Катя. Компот… Катя вздохнула, заглянула в шлемофон, откуда выглядывали цветы, и ушла за компотом. Она шла между столиками, сохраняя то чудесное, нежное выражение лица, которое было у нее при разговоре с Венькой. Проходя мимо того места, откуда несся крик, она на секунду как бы сняла с себя эту нежность и, облив презрением сидящих за столом, прошла дальше - опять мечтательная, влюбленная маленькая женщина… Летчик, требовавший компот, напуганный ее взглядом, растерянно сказал сидящим с ним за одним столом: - Братцы! Чего это она?.. Я же только компот попросил… В столовую вошел Архипцев. - Ну что? - спросил Венька. - Завтра пойдем их искать по своим расчетам. - Ты объяснил? - Да. - Что они говорят? - Говорят, что мы, наверное, правы. Архипцев заглянул в шлемофон Гуревича и увидел цветы. - Сегодня Катя? - невинно спросил Архипцев. - Что Катя? - нервно переспросил Венька. - Обед подает Катя? - Катя… - Ну вот и все, - удовлетворенно сказал Архипцев. Открылась дверь, и в столовую ввалился Соболевский, таща за руку пижонистого техника-лейтенанта. Казалось бы, как можно быть пижонистым, нося одинаковую со всеми форму? Можно. Это чуть-чуть шире, чем у всех, галифе, это чуть-чуть короче, чем у всех, гимнастерка, это чуть-чуть ниже сдвинуты голенища сапог. Это все чуть-чуть не так, как у всех… Техник-лейтенант был неотразим и ходил по аэродрому под звон осколков разбитых девчоночьих сердец. Бережно придерживая карман комбинезона, Соболевский уселся за свой столик. - Салют летающим! - сказал техник-лейтенант. - Привет прибористам! - ответил Архипцев. - Садись, - сказал Венька. Катя принесла тарелки с супом и, ни на кого не взглянув, поставила их на стол. Техник-лейтенант посмотрел на нее и улыбнулся. - Кушайте, Венечка, - сказала Катя и ушла. - Спасибо, - ответил Венька и покраснел. Женька подмигнул Архипцеву, тот подмигнул Женьке. Техник указал глазами на уходящую Катю и смачно произнес: - Ух, ребята, я вам сейчас историю расскажу! Женька! Наливай! Каждый взял со стола стакан и опустил руку со стаканом под стол. Под столом четыре руки, держащие по стакану. Сюда же просунулась пятая с бутылкой. Над столом раздался шепот Гуревича: - Разбавленный? - А как же! - ответил шепотом голос Соболевского. - Кто же тебя чистым поить будет! Совершенно спокойно три человека ели борщ, а четвертый, у которого были чем-то заняты руки, невинно поглядывал по сторонам. Под столом рука, держащая бутылку, уверенно разливала по стаканам спирт. Не вынимая из-под стола руку со стаканом, Соболевский тихо сказал: - За летчика и штурмана… Гуревич вдохнул в себя воздух. - За стрелка и летчика… Архипцев улыбнулся: - За штурмана и стрелка… Соболевский взглянул на техника-лейтенанта. - И ты за что-нибудь свое пей… Архипцев поднял ложку: - Раз, два, три! Все мгновенно вытащили стаканы из-под стола и выпили. Женька съел ложку борща и повернулся к технику-лейтенанту. - Ну, рассказывай, что там у тебя за история… У окна раздачи пищи стояли высокая полная официантка и Катя. Полная официантка посмотрела на стол Архипцева и сказала: - И зачем ребята со сто пятнадцатого это трепло с собой притащили… А в это время техник-лейтенант, захлебываясь, рассказывал свою историю: -…Короче говоря, как только она появилась, я сразу же к ней… Ну, там вальсик, фоксик, а как до танго дошло, ну, знаешь, до этого: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось», я ей про одиночество начинаю вкручивать… То, мол, се… Сегодня живы, завтра нет… И тэдэ и тэпэ. Выходим из клуба, я ее в «юнкерс» тащу. Помните, он за рембазой на брюхе лежал? А она мне: «Ленечка, мне же в другую сторону…» А я ей: «Что вы, Катенька, нам теперь с вами всю жизнь в одну сторону!» Архипцев и Соболевский молча едят, не поднимая головы от тарелок. Гуревич наклонился, глаза зажмурены. - Ну, конечно, потом слезы, то, се, пятое, десятое… - закончил техник-лейтенант и проглотил ложку борща. - Так… - спокойно сказал Соболевский. Гуревич умоляюще посмотрел на своих ребят. - Сука, - сказал Архипцев. - Это точно, - с удовольствием подтвердил техник-лейтенант. - Все они суки! - Нет, это ты сука, - уточнил Соболевский. - Венька! Чего ты сидишь? Ты же старше меня по званию! Гони этого хлюста отсюда! Венька продолжал сидеть, ошеломленный и раздавленный. Техник не на шутку испугался. - Что вы, ребята!.. И тогда Архипцев через весь стол сказал тихо и злобно: - Встать! Марш отсюда, трясогузка! Техник сидел, ничего не понимая. Архипцев встал из-за стола, подошел к технику и взял его сзади за гимнастерку: - Вставай, тебе говорят!.. Он рывком поднял техника и повел его к двери. Толкнув ногой дверь, он вышвырнул техника в дождь, затем возвратился, сел за стол и, ни к кому не обращаясь, неуверенно пробормотал: - Врет он все, подлец… Венька промолчал. Женька вздохнул, расстегнул гимнастерку в сказал: - Все-таки для особых случаев я бы оставил телесные наказания.