— Не надо, пройдусь пешком.
Рейнеке махнул рукой, и темно-серый легковой «Опель» плавно тронулся с места. Уже взявшись за дверную ручку, гауптштурмфюрер окликнул бывшего однокашника:
— Франц, один момент!
Когда подводник обернулся, Рейнеке подошел к нему ближе и негромко сказал:
— Раз уж я тебя встретил, то позволь на правах старого товарища задать один деликатный вопрос. Следуя букве закона, я бы должен допросить тебя официально… Но, учитывая наше давнее знакомство, а также твои заслуги перед Германией…
— Ганс, давай без предисловий! В чем дело?
— Тебе знакомо такое имя: Марта Радзиня?
— Да… Я знаю эту девушку. А почему ты спрашиваешь? С ней что-нибудь случилось?
— Именно случилось, — усмехнулся гестаповец. — Она арестована и находится у нас. Мы «вели» ее последние две недели, и в отчетах агентов наружного наблюдения фигурирует, среди прочих, твоя фамилия.
— Мы встречались несколько раз, — растерянно произнес Винер. — Но это были вполне безобидные встречи… Как бы тебе объяснить…
— Так и объясни: «Я с ней спал!» Ведь так? — перебил Рейнеке.
— Да… Но…
— Больше никаких «но» — я услышал от тебя то, что хотел. Мы прекрасно осведомлены о роде занятий этой девицы из борделя фрау Якобсон! Так что вопрос о ваших отношениях был скорее формальным — ты уж извини, служба такая. Я обязан был его задать — еще раз извини!
Рейнеке хотел идти, но Винер — обычно решительный и волевой — каким-то осипшим голосом неуверенно спросил:
— В чем ее обвиняют?
Гестаповец удивленно посмотрел на моряка, потом, что-то сообразив, с нескрываемой иронией воскликнул:
— Глазам своим не верю! Она так хороша в постели, что сумела окрутить даже тебя — стойкого холостяка?! Невероятно! Ну-ка, поделись — какими позами она тебя ублажала?!
К последней фразе Рейнеке добавил грязное ругательство, и Винер вскипел:
— Я бы попросил, господин капитан…
— Все, все, все… Молчу! — театрально поднял руки гестаповец и добавил примирительно: — Я не хотел тебя обидеть. А если всерьез, то эта Радзиня обвиняется в связях с коммунистическим подпольем — поэтому советую ее забыть! Поверь: дело слишком серьезное.
Отдав честь, он скрылся за дверью ресторана. Винер, рассеянно козырнув в ответ, медленно побрел прочь.
«Неужели я действительно влюбился в эту латышку? Да кто она такая, черт возьми?! — распалял он себя. — Шлюха, проститутка из борделя! Не мог найти себе лучше? Свет клином сошелся на этой Марте?!» Однако чем больше Винер себя «заводил», тем сильнее ему хотелось увидеть женщину снова. При этом моряк понимал, что с черноволосой красоткой ему придется, скорее всего, распрощаться навсегда: против гестапо он бессилен…