— А почему наступают месячные?
— Да так, — сказала Эрмина неопределенно и глядя мимо меня.
— И как долго это длится?
— Дня три-четыре.
— Четыре дня? Каждый месяц? — в ужасе воскликнула я.
Эрмина засмеялась.
— Это ерунда, к этому скоро привыкаешь.
Наверху в моей комнате Эрмина тотчас расшнуровала мне корсет. Появилась Цилли с красными от усердия щеками и поздравила меня с тем, что я стала взрослой. В руках у нее был широкий белый матерчатый пояс с кнопками, который она повязала мне вокруг талии, а к этому поясу прикрепила нечто мягкое и толстое, похожее на струдель, который состоял из нескольких слоев белого, почти прозрачного материала. И эта штука пришлась мне между — пардон — ног. А поверх нее — «чтобы ничего не прошло» — вязаный красный шерстяной платок. И все это пристегивалось к поясу. Потом мне надели штанишки из черной ткани, натянули через голову ночную рубашку и уложили в постель. Эрмина дочитала до конца историю из мира лжи, пороков и чувственности, которую я тут же забыла, поцеловала меня с особой нежностью и сказала: «Моя взрослая Минка, желаю тебе спокойной ночи, а если что-нибудь понадобится, не стесняйся — стучи в стенку, и я тут же приду».
Она заперла мою дверь, и я слышала, как она вошла в свою комнату. Наконец-то одна! Я выпила принесенный Цилли напиток от бессонницы — стакан красного вина с сахаром и корицей, — но так и не смогла уснуть. Живот болел, я вертелась в кровати с боку на бок и злилась.
Действительно, один удар за другим! После неудобства корсета, скандальности моего рождения, животной природы того самого, смертей в родильной кровати, еще и по четыре дня истекать каждый месяц кровью! Я бы никогда не стремилась поскорее стать взрослой, если бы знала о месячных. И все время говорилось лишь: к этому быстро привыкаешь. А если не привыкнешь? Что тогда?
Но зато я получила сегодня свой первый поцелуй. И на пальце у меня было кольцо Габора. Я нежно провела кончиком языка по трем виноградным гроздьям, ощущая их прохладу и гладкость. И я не должна умереть. Это было самое лучшее! Ну и денек сегодня выдался! День моего обручения, 27 июля 1875 года. Его я никогда не забуду.
И как же все будет дальше? А что скажет Эрмина, если узнает? А моя тетушка? Она будет прыгать от счастья, это точно. Но я должна выиграть 18 августа. А завтра тренировка… с этими месячными, как это все будет происходить? Мне нельзя терять ни одного дня… ах, о чем это я! Габор целовал меня. А утром будет видно.