Габор заказал новую партию шнапса.
— Кто причисляет себя к моим друзьям, ставит на меня. — Компания осушила бокалы, снова швырнув их об стену. — Так на кого я могу рассчитывать?
— На меня, — сразу же заявил Аттила.
— Снова играл в карты? — спросил русский князь.
— Есть перспектива получить наследство. Совершенно непредвиденное.
— И от кого же? — с довольной улыбкой спросил Борис. — Хорошо утешил богатую вдовушку?
— Мои вдовы все в добром здравии, — коротко заметил Аттила.
— A-а, любовное вознаграждение! Немудрено, с твоим классическим профилем. Перед тобой не устоять ни певичке, ни прин…
— Послушай, Аттила, откуда золотишко? — быстро спросил Габор.
— Дядюшка из Мерана — на смертном одре.
— И сколько?
— Да ерунда. Три раза по три тысячи гульденов. Завтра после утренней службы пойду в контору, сделаю ставки на тебя…
— К черту контору! — вскрикнул русский князь и впервые посмотрел Аттиле прямо в глаза. — Все уладим между собой. Я ставлю против тебя. Три раза по тысяче гульденов на белокурую Венеру и на Косаника.
— Но почему?
— Потому что в дороге сильно поиздержался. Надо срочно пополнить свой бюджет.
— Как хочешь. По рукам!
— По рукам?
— Все здесь свидетели? Трижды по тысяче против трижды по тысяче. Оплата в?.. Борис, ты как платишь? В гульденах? Оплата в гульденах после скачек, 18 августа, в день рождения кайзера. В течение двадцати четырех часов. Всем шнапсу! За мой счет, господа! — Аттила с довольным видом окинул всех взглядом.
— Зачем тебе столько? — Тибор обратился к князю. — Новая пассия?
К сожалению, в звоне бьющихся бокалов я не могла разобрать ответа, а кроме того, Лизи хотела мне что-то сказать.
— Видите, как все отлажено? — весело спросила она. — Борис поставил так, и завтра другие сделают то же самое, из престижа. Сейчас на вас, барышня, можно делать еще большие ставки. Идет как по маслу.
— Все решается так быстро?
— Да. Ой, смотрите: вот и Пипси вернулся! Сейчас будет большая потеха.
Действительно, мой именитый родственник снова появился откуда ни возьмись — но уже без мундира. На нем были только голубые панталоны, остальная часть тела открыта. Боже мой, конец света! Полуобнаженный эрцгерцог в борделе! Какое у него нежное телосложение! И какая белая кожа!
Он сел рядом с Габором, отказавшись от шнапса, и позвал хозяйку.
Та, взволнованная, уже спешила к их столику, подобрав обеими руками свое красное платье, и согнулась в глубоком книксене, какие принято делать только при дворе, да так изящно, как будто неделями репетировала.
— Знаю, что сейчас будет, — сказал Лизи. — Я уже слышала об этом.