— Схватили паршивца! — прогремел над нашими головами генеральский бас. — Простите великодушно за помеху…
Но продолжить он не успел. Удача опять ему изменила. Он неловко толкнул рояль, горящая свеча сорвалась с подсвечника и упала прямо на колени бедной Олимпии. Дальше все закрутилось с бешеной скоростью. Барышня, потеряв самообладание, закричала: «На помощь! Пожар!», скинула с себя свечу, вскочила, опрокинув скамейку, споткнулась об нее и, повалившись на пол, осталась лежать, тихо постанывая.
— Она повредила руку, — вскричала Эрмина. — Взгляни, Юлиана, бедняжка не может подняться.
— Дева Мария! Какой несчастливый день!
Тетушка вскочила, вслед за ней все повскакали со своих мест и устремились к сцене, спеша на помощь пострадавшей. Тем временем Зольтан фон Бороши, принося тысячу извинений, усадил Олимпию на скамью. Она терпела боль, усилием воли сдерживая слезы. Но было видно, что задето правое предплечье, поскольку девушка поддерживала его левой рукой.
— Сиди здесь, — приказала Эрмина, а сама отправилась вслед за Юлианой. — Жди, пока я не вернусь. И не двигайся с места.
Доктор Кнайфер, местный врач, сидевший позади нас, уже осмотрел пострадавшую.
— Рука, слава Богу, не сломана, но ушиб очень сильный, — объявил он публике. — Весьма сожалею, дамы и господа, но играть, увы, сегодня она не сможет. — Он открыл свою докторскую сумку и наложил повязку.
В зале стоял невообразимый гвалт.
Генерал наклонился к Олимпии и принялся взволнованно что-то шептать. Потом громко, перекрывая шум, обратился к публике:
— Мы ищем фройляйн Прехтль, — пробасил он. — Есть в зале фройляйн Прехтль?
Но фройляйн Прехтль нигде не было видно.
— Странно, — сказала тетушка, вновь подсаживаясь ко мне, — где же она может быть? Она дублирует Олимпию. Они обе вместе разучивали оперу.
— Фройляйн Прехтль просит прощения, — воскликнул господин из задних рядов, это был старший преподаватель Майер, — она подхватила летний грипп, внезапно поднялась высокая температура, головокружение, — я сразу же отправил ее домой.
Тогда на сцену отважилась выйти Анна Пумб, мать Галлы, хорошенькая брюнетка в лиловом платье.
— Она отлично играет на фортепьяно, — сказала тетушка, — это спасение, — и облегченно вздохнула.
Госпожа Пумб долго листала ноты, потом с огорчением покачала головой:
— К величайшему сожалению, я не рискну играть это с листа.
Разочарованный ропот в публике.
Бедная тетушка снова принялась обмахиваться веером.
— Невозможно отправить теперь людей по домам, — взволнованно проговорила она. — Сколько дней репетировали, шили костюмы, расписывали декорации, дети были в таком восторге, еще больше родители. А собранные деньги твердо решено пожертвовать вдовам Сольферино. Да здесь собрался весь цвет общества! Взгляни! Прямо перед нами княжеская семья из замка… со всей родней. Рядом сидит комендант полка. А толстый господин, весь в орденах, в первом ряду слева, — русский министр, он тоже остановился в нашем отеле. С ним рядом прусский посланник. А высокая рыжая дама, видишь? — это принцесса Валери. Слева от нее капитан Шиллер, ее супруг. Но что такое… — Она привстала со своего места. — Что там еще придумала наша Эрмина?