Хейвуд подобострастно кланяется.
— Добрый день, мистер Диллон! Добрый день, мистер Вандеркорн! — Хейвуд бодро откашливается. — Не мог представить себе вас за пределами деловых кварталов Нью-Йорка. Значит, киты плывут в Европу. Варево закипает.
Диллон молча указывает сенатору на кресло. Хейвуд садится. Наступает длительная пауза. Диллон с усмешкой наблюдает за Хейвудом и неожиданно говорит:
— Мы вами очень недовольны, Хейвуд.
Хейвуд выпрямляется.
— Неужели, мистер Диллон?..
Он не успевает закончить. Его перебивает резкий, как карканье ворона, голос Вандеркорна:
— Вы вели себя, как дурак!
Настолько непререкаемо для Хейвуда могущество сидящего перед ним злобного худого человека, что ему и не приходит в голову противоречить. Он растерянно выдавливает из себя:
— Мистер Вандеркорн…
Но Вандеркорн уже отвернулся, поднял бокал с молоком и с отвращением отхлебнул из него.
— Вы просидели три недели в Германии, — Диллон улыбается, но голос его звучит резко. — Чего вы добились?
— Я старался открыть дорогу Эйзенхауэру и помешать русским… — бормочет сенатор.
— Но вы не помешали русским, — Вандеркорн с отвращением полощет молоком рот, — и не открыли дорогу Эйзенхауэру. Русские наступают! — Лицо Вандеркорна искажает страдальческая гримаса. — Почему вы не заставили немцев сосредоточить все усилия, чтобы задержать русских? Это разрушает наши планы. Вы понимаете, чем это грозит?
— Я сделал все, что было в моих силах, — старается оправдаться Хейвуд. — Я предупредил Черчилля, но он…
Его перебивает Вандеркорн:
— Черчилль! Черчилль надувает вас, он за вашей спиной ведет переговоры с Герингом и Борманом!
Диллон издает коротенькое восклицание и предостерегающе поднимает палец:
— Тише… тише… нас могут подслушивать. Тут наверняка установлены микрофоны.
— Микрофоны? — Вандеркорн со звоном ставит бокал на стол. Он явно обрадован. — Очень хорошо! Я давно собираюсь высказать англичанам то, что я о них думаю… Англия мешает нам… У нее слишком большой аппетит…
Диллон был прав. Их подслушивали.
Маленькая комната в помещении английской секретной службы оборудована специальной аппаратурой подслушивания.
Англичанки с наушниками торопливо стенографируют. Гнусавый голос Вандеркорна звучит довольно явственно.
— Черчилль — старая, жирная, коварная свинья. Он старается открыть английским армиям дорогу в промышленные районы Германии, которые нужны нам!..
Карандаши стенографисток торопливо бегут по бумаге. Но девушки не могут удержаться от того, чтобы не переглянуться.
Гостиная отеля. Слышен смешок Диллона, искренне забавляющегося выходками Вандеркорна.