На размышления ушли мгновения. Сориентировавшись, Павел наметил было рвануться по траншее влево, как сверху, выбросив ошметья грязи, свалился в окоп Туманов. Вероятно, сзади ему мнился преследователь, потому что он, совершенно ошалев и не разглядев в трех шагах Колычева, суматошно подхватился и, не раздумывая, кинулся к ближнему траншейному излому, откуда в это время вывернулся матерый немецкий ефрейтор.
Столкнувшись с фашистом грудь в грудь, Туманов отлетел назад, но не упал, а срикошетил по стенке окопа и застрял в середине прохода. Гитлеровец вскинул автомат. Но еще прежде выстрелов Витька, объятый погибельным страхом, жутко, по-предсмертному взвизгнул и рухнул на колени, инстинктивно выбрасывая вверх винтовку и прикрываясь ею, как щитом. Автоматная очередь, пущенная почти в упор, прошла вскользь по плечу, разодрав гимнастерку.
Второй раз повезло ему тем, что из-за поворота, откуда выскочил фашист, появился Шведов, скосивший ефрейтора сзади.
— Наша берет, взводный! Драпают фрицы! — торжествовал Шведов, торопливо и разгоряченно меняя опустевший диск.
Вместе они выбрались из траншеи и, припав за пригорочек, стали хлестать по удиравшим гитлеровцам так, что накалившиеся стволы автоматов задымились. Опомнились, когда увидели штрафников, устремившихся вдогонку за вражескими солдатами. Поднялись сами. Но в это время средь общего шума и треска слух выделил позади какие-то несуразные, выпадающие из тональности боя разгульные крики. За спиной происходило что-то непонятное.
Оглянувшись, Павел увидел неподалеку группу штрафников, бежавших по ходу сообщения. Достигнув немецкого блиндажа, солдаты проворно юркнули внутрь и вскоре выскочили из него, торопливо распихивая что-то по карманам.
— Табак, босяки! Турецкий! — умильно голосил чернявый штрафник, бежавший последним, и потрясал в воздухе пачками прессованного трофейного табака.
— Братва! Житуха! — завопил другой, появляясь из-под разорванной плащ-палатки, прикрывавшей вход в соседний блиндаж, и призывно замахал над головой бутылками, которые он держал за горлышки, как гранаты.
В другом месте из дверного проема в траншею летели офицерские чемоданы. Их на лету подхватывали нетерпеливые руки и тут же вспарывали ножами и штыками. Добыча моментально исчезала за пазухами, поясами и голенищами сапог. Один из штрафников поспешно натягивал на себя офицерскую меховку.
Внутри у Павла похолодело. Произошло непредвиденное. В то время как основная масса солдат, развивая удачное начало атаки, преследовала бегущих гитлеровцев, стремясь на их плечах ворваться во вторую оборонительную линию, иные осели в отбитых окопах и, растворившись по немецким блиндажам, набросились на трофеи.