— Не стреля-ай! Отсижу-у!
Разлетелась до пояса разорванная трясущимися руками гимнастерка, обнажая синюю от татуировки грудь. На прыгающих губах запузырилась пена. Захлебываясь судорожными, бессвязными выкриками, Тихарь, в безотчетном порыве отвратить страшный миг, вскочил на ноги, выбросил вперед кулаки, как бы отталкиваясь от надвигающейся смерти:
— Не хочу!.. Не надо! Жи-ить!!
Треск трех автоматов заглушил его голос, и тело дезертира, подломившись в поклоне, полетело в яму…
Дальнейшие занятия в штрафном батальоне в тот день отменились. Роты развели по блиндажам, и никаких приказов впоследствии не поступало.
Расстрел Тихаря оставил у солдат взвода Колычева тяжелый осадок. Расходились с ощущением без вины виноватых: как-никак, а служили-то вместе. Отлеживаясь на нарах, долго отчужденно молчали. И только Халявина с Сидорчуком смерть бывшего дружка, вопреки логике вещей, казалось, ничуть не огорчила. Карзубый будто даже злорадствовал:
— Плохо ему обыск делали. Анашу не отобрали… Он ее всегда в поясе носил. И перед расстрелом курнул. Знал, куда ведут. Он трус был несусветный. Ножа и того боялся. В драку никогда не лез. Везде хитрил…
Сообщение не произвело должного действия, и Карзубого это задело. Он, видно, рассчитывал, что его осведомленность будет воспринята и оценена иначе.
— А ведь это Тихарь тогда с Гайером был. Дело прошлое, а я знал. В ту ночь он от смерти увернулся. Хвастал, что фартовым уродился, мол, счастье ему везде в жизни валилось. Валилось, да провалилось. На полную катушку схлопотал, дальше некуда… Все на чужом горбу норовил, гад, проехаться. На дело со всеми вместе ходил, а чуть пахло жареным — сразу в кусты. Не одного кореша под монастырь подвел, шакал…
Но и новое откровение Карзубого не нашло отклика. Оно тоже повисло в воздухе.
— Ладно, заткнись! Надоело! — вяло оборвал его Павел, и больше к этой теме не возвращались.
* * *
Рано утром Павла растолкал Шведов.
— Глянь, что на улице творится, — криво усмехаясь, сообщил он, пренебрежительно кивая на дверь и предлагая выглянуть наружу.
— А что там может быть? — недовольно спросил Павел. Часа два назад он обходил с проверкой посты, ничего примечательного в округе не обнаружил и теперь досадовал, что Шведов бесцеремонно нарушил его сон.
— Ну ты выйди, выйди! — бесстрастно, но настойчиво убеждал Станислав, и Павел, начиная заинтересовываться, поднялся: не такой человек Шведов, чтобы волновать по пустякам.
Вокруг блиндажей были расставлены красные флажки, за чертой которых расхаживали солдаты взвода охраны при полной боевой выкладке, в касках и с автоматами на изготовку. Ясней ясного, что караульную службу несут. И объект охраны понятный.