— Это как? — Лешак уже предвкушал ответ.
— Дело в том, — начал рассказ Сухмат, — что Нойдак только по началу не испугался, а, попав в мир духов, перепугался так, что душа его сначала ушла в живот, отчего тот забурлил, а потом — пошла дальше по кишкам к известному месту…
— И он обделался?
— Как бы не так! — засмеялся Сухмат, — ведь он был уже духом, без тела, и находился в мире духов…
— И что?
— Вот он и обделался там, — все уже смеялись, — но как дух, невидимым нам, но очень даже видимым да пахучим для них… Все им там, в их мире и… обо…
— А ведь туда и боги заглядывают, — с деланным осуждением покачал головой Лешак, — что Перун да Велес скажут?
— Ну, Велесу к навозу не привыкать, все — скотский бог! — заметил Рагдай, — он, поди, и не учует…
Велеса богатыри не слишком привечали — пусть ему волхвы кланяются, да пастухи, а у них, воинов — Перун есть! Не то, чтобы дружина не чтила богов, нет… Но многие богатыри частенько вспоминали деревенское детство, причем не те моменты, когда деревянных истуканов на капищах мазали кровью жертвенных животных, а те развеселые случаи, когда доставалась большая дубина и богов охаживали по угловатым бокам с обязательным предъявлением претензий и подробными объяснениями — за что и по какому случаю! И они, мальчишки, кричали вместе со своими сородичами, подбадривая ведуна: «Так его, всыпь ему как следует, что б заботился о роде родном да племени своем!»
Да и что бог — можно помолиться, а не станет помогать — по слабости иль по злобе — можно и другого подобрать. Вон, князь, Хорса Солнечного как приветил, за Перуном сразу, вторым поставил. Ничего, придет время, выкинем, не наш он Хорс, не русского роду-племени да закону! Да, именно так, не Рода племени!
— И, главное, никто теперь убирать там не хочет! — добавил к своему рассказу Сухмат.
— Да, — согласились богатыри, — теперь, да в таком случае, Нойдаку показываться в мир духов да богов опасно — побьют ведь!
— И еще как! — смеясь, добавил озорной выдумщик.
В тот день Рахта зашел за побратимом к нему домой. И застал сцену, прямо сказать, невиданную. Сухмата лупили, причем лупили оглоблей. Кто? Известно кто — мамаша евойная. Сухматушка удирал со всех ног, увертывался, но это мало помогало.
— А, еще один, дружочек! — вскричала Сухматьевна, увидав Рахту, — тоже невесть куда с моим оболтусом собрался!
Рахта сразу понял, что сейчас и ему достанется. А смекнув, не стал дожидаться. Короче, добрые киевляне могли наблюдать двух здоровенных богатырей, удиравших со всех ног по улице от рассерженной старой женщины.