Получается весьма занимательная картина. К 988 году христианство среди русов насчитывает не менее века – если не четыре столетия со времён дунайских ругов-ариан и святого Северина.
На древности русского христианства обыкновенно настаивают его сторонники, вроде протоиерея Стефана Ляшевского, чья книга «История христианства в земле Русской с I (! – Л.П .) по XI век» не так давно переиздана у нас.
Наоборот, его критики – например, Игорь Яковлевич Фроянов в работе «Начало христианства на Руси» – пытаются отказать в доверии даже убедительным свидетельствам о крещении Бравлина или русов Аскольда и Дира.
И ни те, ни другие словно бы не замечают, что древность русского христианства говорит не за христианство, но против него. Не против древней религии русов, а в её пользу.
Если после столь длительного соседства христианство остаётся религией кучки маргиналов, если решившему обратить всех русов в веру Христа правителю приходится – как об этом будет подробно рассказано в следующей главе – развязать кровавую гражданскую войну, дабы навязать своим подданным новую веру.
Если, как мы увидим, и век, и два спустя в крупнейших городах Руси будет всё же проживать немало язычников, не желающих примириться с чужой религией, если главным аргументом проповедников любви и милосердия на Руси будут огонь и меч княжьих дружин, пронесённый на переговоры под полой топор, камнемётные машины под стенами непокорного Мурома, значит, христианам было попросту нечего противопоставить жрецам древней Веры в честном споре на равных.
Значит, не приходится и говорить о «примитивном» язычестве, за которое держались по невежеству, пока не знали христианства, не приходится и говорить, что язычество было темнотой, уничтоженной одним проникновением на Русь «света истинной веры».
Не приходится рассуждать о некоей «природной» склонности русов к православию.
Напоследок, в заключение этой вводной главы – краткий, даже не портрет – набросок, очерк облика и первой половины жизненного пути того, кто, собственно, и привёл на Русь новую веру – не просто терпел её приверженцев, как его предки, или относился с доброжелательным интересом – как убитый им брат, даже не просто принял сам эту веру, как бабка.
Он был первым христианским правителем страны, начавшим обращать всю страну в иноземную веру, и с него эта череда не прерывалась.
И право же, читатель, не моя вина, что облик этот и этот жизненный путь имеет так мало общего с ясноглазым рыжебородым витязем из свежего мультфильма, говорящим голосом бандита Сашки Белого из фильма «Бригада» (точнее, конечно, актёра Сергея Безрукова).