— Сперва придумай, как ты все это провернешь, а потом уж потолкуем.
— Я спешу, Чи-Чи. Я не собираюсь до конца своих дней ошиваться в диско-барах. И поверь мне, получу один раз свое — и на этом завяжу.
Чи-Чи, потягивая шампанское, промолчал.
Теплый ночной воздух овевал лицо Алехандро, когда он гнал свой «порше» по береговому парквею.[2] Вдалеке перед ним замерцали грациозные контуры Малого Моста Веррасано, а за мостом — на самом горизонте — уже начинала разгораться заря. Он проехал через весь город за сорок минут, мысленно оттачивая план сокрушения синдиката «Клеопатра». В машине была включена стереосистема, и звучал голос только что ярко вспыхнувшей и, несомненно, одаренной ирландской поп-звезды. Музыка успокаивала Алехандро и помогала ему думать четче. А главное, она не бередила душу, не будила горьких и страшных воспоминаний — и в этом было ее отличие от латиноамериканской музыки.
Машина мчалась по парквею. Алехандро видел большие суда, стоящие на рейде в Грейвсэнд-Бэй. Миновав Бенсонхарст-парк, он бросил взгляд на припаркованные во мраке машины — здесь предавались любви парочки — и вспомнил о женщине, у которой хватило дерзости бросить ему свои трусики и увести его к себе в постель. Сейчас он уже не ощущал ее призывного запаха, да что там, он даже не помнил ее имени — она превратилась в еще одну зыбкую тень, обитающую в замке его одиночества. Он переехал на скоростную магистраль Гоуэнос и всего несколько минут спустя уже мчался по почти заброшенному Бруклинскому туннелю. Выехав из него, он помчался по призрачно-пустынным в этот час улицам банковской столицы мира. Затормозил он у телефонной будки напротив церкви Святой Троицы. Выйдя из машины, он окинул взглядом чернеющий даже во тьме шпиль достопочтенного старинного здания.
В надежде на то, что телефон не окажется сломанным, он разместил над прорезью четвертак, услышал длинный гудок, набрал номер, быстро прикинув в уме, что уже пошла пятница, 24 июня.
Когда на другом конце провода взяли трубку, он сказал:
— Чилиец, тысяча триста.
— Чилиец, тысяча триста, — как эхо откликнулся голос на другом конце провода.
— У тебя нет ощущения, что тебя раскусили? — спросил Сивер.
Они с Алехандро прогуливались возле могилы генерала Гранта. Сивер был явно обескуражен оборотом, который принимали сейчас события.
— Сработает, — невозмутимо ответил Алехандро.
— В ходе нашей последней встречи ты напридумывал массу самых нелепых вещей. И я должен признать, что большинство из них сработало. Но на эту наживку они не клюнут.
— Почему же?
Не без раздражения Сивер ответил: