Да и сама Лиз особой любви к малышке не испытывала, но заботиться о ней ей все-таки приходилось – кyдa ж дeвaться! Женщина надеялась, что ей поможет собственная маты, вместе с которой она жила в тесной социальной квартире. Но Бетси Алби была просто шокирована тем фактом, что. в ее жилище, расположенном в самом унылом районе Кингс-Линна, отныне день и ночь будет орать маленький ребенок. Поэтому женщина прямо объявила дочери, чтобы та и думать не смела перекладывать свои проблемы на ее плечи.
– Это твой ребенок. И это твоя проклятая глупость довела тебя до такого. Сама заварила кашу – сама и расхлебывай. Я что ли за тебя должна? Скажи еще спасибо, дура, что я не выставила вас обеих за дверь.
Мать чертыхалась и проклинала Лиз, и, даже когда ребенок появился в доме, она не выказала ни малейших чувств, свойственных бабушкам. Она ни на йоту не сдвинулась со своей исходной позиции и постоянно твердила, что не поз? вол ит взвалить на себя такую обузу. И хотя дни напролет Бетси проводила в кресле перед телевизором, поедая чипсы и обильно запивая их дешевым шнапсом (сначала она прикладывалась к рюмке лишь по вечерам, но затем эта привычка распространилась и на послеполуденное время), Лиз даже мечтать не могла о том, чтобы сходить за покупками без ребенка. Увы, она должна была тащиться в супермаркет, толкая перед собой громоздкую коляску. Так что последствия той бурной апрельской ночи Лиз приходилось расхлебывать одной. Совершенно одной.
Часто наступали моменты, когда Лиз была близка к полному отчаянию. С большим трудом она снова брала себя в руки и клялась, что не допустит окончательного краха своей судьбы. Она так молода и привлекательна. И когда-нибудь наверняка найдется мужчина, который сможет представить себе совместную с ней жизнь, несмотря на то бремя, которое она несет. По крайней мере, одно было совершенно ясно: Лиз не собиралась до скончания века сидеть рядом с мамашей в этой мрачной дыре, где даже в погожие летние дни уже с раннего утра в домах опускают жалюзи, чтобы не отсвечивали телеэкраны и чтобы солнце не нагревало комнаты. Бетси постоянно потела и боялась жары как черт ладана. А Лиз любила солнце и мечтала об уютной квартирке, непременно с миниатюрным балконом, на котором она разводила бы цветы. Молодая женщина закрывала глаза и представляла себе хорошего человека, который приносит ей разные мелочи – красивое белье или флакон духов, например, – а Сару считает собственной дочкой. Он должен зарабатывать достаточно, чтобы Лиз больше не нужно было за мизерную зарплату сидеть в магазине на кассе, прогоняя через визгливый сканер бесконечные порошки и шампуни. По выходным они втроем отправлялись бы на природу, устраивали пикники и катались на велосипедах. Как часто ей попадались на глаза счастливые семьи, которые направлялись на совместную прогулку! И только она, бесконечно одинокая, вынуждена была таскаться по округе с этой вечно ноющей малявкой, чтобы не слышать воплей телевизора и лишний раз не видеть матери, которая, не достигнув еще своего сорокалетия, выглядела на все шестьдесят. Бетси олицетворяла для Лиз самый жуткий пример выброшенной На ветер жизни.