— Какая?
— «Марш памяти».
— Что-что?
Минди, в отличие от меня, не прочь поведать о своем горе всему миру, лично либо виртуально. Она отчаянно пытается забеременеть, но за два года у нее было три выкидыша. Она видится с психологом и активно общается аж на двух интернет-сайтах, посвященных бесплодию. Иногда мне кажется, что лишь мои насмешки удерживают Минди от создания блога, полностью посвященного перипетиям ее борьбы. В свою последнюю авантюру она втянула и меня, ловко сыграв на моих чувствах по поводу младенцев в Центральном парке.
— Что тебе действительно нужно, так это отправиться в парк вместе с нами, — сказала Минди.
— С кем?
— С людьми, которые пережили подобную потерю. Так мы сможем отвоевать парк у самодовольных мамаш.
План Минди по отвоевыванию парка включает массовую прогулку. Это ежегодное мероприятие обычно проводится в октябре. Октябрь — месяц, который благодаря Рональду Рейгану обрел сомнительную славу, поскольку носит название «Национальный месяц памяти об умерших детях». Целый месяц посвящен воспоминаниям о младенцах, не появившихся на свет из-за выкидыша и внематочной беременности, родившихся мертвыми или умерших сразу после рождения. В этом году у нас есть возможность присоединиться к прогулке, организованной в память об умершем сыне основательницы движения.
— Мы отмечаем очередную внематочную беременность? — уточнила я.
— Не будь стервой, Эмилия, — воскликнула Минди. — Она потеряла двоих детей из-за наследственного заболевания почек. Старший умер восемь лет назад, 29 февраля. Мы хотим почтить его память отдельно, потому что это високосный год.
Я была достаточно покорна и расстроена, а потому согласилась сопровождать Минди и прочих скорбящих.
— Тебе поможет, — убеждала она.
— Сомневаюсь.
— Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает Саймон сейчас.
— О Господи! Нет.
В магазине я покупаю красные кожаные сапоги, хотя вряд ли буду их носить. Саймон покупает белые мокасины, хотя тоже вряд ли будет их носить. Он покупает лишь потому, что продавец обут в точно такие же и уверяет Саймона, что они классные и шикарно смотрятся на его длинных изящных ногах. Я ожидаю, что продавец вот-вот пустит в ход старый каламбур о том, как соотносятся длина ступни и длина пениса, но он этого не делает. Лишь массирует Саймону стопу и трет пятку. Когда продавец уходит в кладовку за большим размером, я не выдерживаю:
— Сомневаюсь, что бабушка Джека одобрила бы белую обувь в октябре.
— Бабушка Джека?
— Изабель. Законодательница мод.
Саймон хмурится, его брови сходятся, точно крылья голубя. Он похож на печального клоуна, и мне сразу же хочется его пнуть.