— А что делать? Знамо дело, надобно по-первой двери ломать, да погоню организовывать.
— Позволь и мне слово молвить, — попросил разрешения ещё один из командиров.
— Говори, коль есть что сказать.
— Надобно ещё отряд отправить туда, где сам ход заканчивается, в Киржач они ни куда из трубы не денутся, а наверняка ею пошли.
— Вот это дело. По трубе они быстро не поедут, да ещё и обуза при них, а мы верхом значительно быстрее доберёмся. Погоню, говоришь? — Вяземский хитро поглядел на первого командира, — Нет, погоню, мы не будем организовывать, погоня их торопиться заставит, тогда мы верхом можем не поспеть. Командуйте седлать отряд, приказал Афанасий второму командиру. — Полусотни стрельцов хватит, и марш в Киржач. Я лично их поведу. Ты, — указал он на старшего, — бери десяток стрельцов и к Сильвестру, в подвал его собаку, ведь это он успокоил всех, говорил, мол, спокойные, да и зельем он их опоил, мол, не очухаются до ночи, а они не только очухались, а вон гляди, чего учудили. Теперь, ты, — он подошёл ещё к одному командиру, — ломаешь двери все, добираешься до трубы и там ждёшь, на случай, коль они вертаться будут. Сажай там хоть две сотни стрельцов, но не упустить ни одного. Тех, что вернулись, — Вяземский указал на стоявшую возле крыльца Успенского храма группку арестантов, — назад в подвал, всех в колодки да плетьми стегать, пока не расскажут кто таков ихний предводитель. Отчего на бабе одёжа такая странная? Почему это она в портках? Дознаться отколь прибыли такие непонятные гости, хотя все эти вопросы лучше Сильвестру задать. Всё за работу. И смотрите, коль с головы государя хоть один волос упадёт, всех на кол посажу.
Стрелецкое начальство разошлось и двое в чёрном остались наедине.
— Ну, что брат Алексей скажешь?
— Да, что тут говорить? Странные они все какие-то.
— Кто?
— Да, те, которых Сильвестр отлавливает, я так и не понял, откуда он таких берёт. Но одежда на всех не нашенская, да и говорят они все странно не так как наши.
— Я не замечал что одёжка непонятная.
— Так ты одёжку ту видал, когда над ней уже Малюта постарается. Там разве разобрать? Лохмотья, с кровью перемешанные. А вот над этими друг наш Григорий ещё не успел постараться. Теперь видишь?
— Да, теперь вижу.
— Из всех, что по Сильвестрову доносу забраны были в живых остался только один, если не считать последнюю пару, и тот на силу живой. Так вот его они с собой забрали. Значит, знают один другого. Вот мне и интересно, из каких таких краёв прибыли.
— А ты помнишь, брат Афанасий, Малюта как то смеялся. Что, мол, твердят те на допросах?