Принято, подумала Гэрриет. Наверное, что-нибудь вроде: "Вечная память бабушке милой, которая нынче сокрыта могилой".
- Обычно для меня все писал мистер Кори, а вчера он уехал в такой спешке, что я не успела его попросить, - пожаловалась миссис Боттомли.
- А мистер Боттомли живет теперь на небе в комнате для гостей, да? спросила Шатти, которая всегда живо интересовалась вопросами смерти.
- Да, вероятно, - кивнула Гэрриет, чтобы не углубляться.
- Повезло ему, - сказала Шатти. - Утром, как проснется, он там может есть печенье прямо из пачки. Как ты думаешь, а зубы там, на небе, чистить надо?, - Может, можно дать тот же текст, что в прошлом году? - предложила Гэрриет.
- Нельзя, люди заметят, - вздохнула миссис Боттомли. - Придется самой что-то придумывать. Ну, до свидания! - заключила она и, напевая себе под нос какой-то псалом, отправилась на автобусную остановку.
Гэрриет взяла стопку выглаженного белья и пошла наверх: пора было будить Уильяма. Внезапно из комнаты Джона донесся громкий стон. Уронив белье, Гэрриет бросилась к двери. Джон, белый, как бумага, лежал на кровати и стонал, обхватив голову руками.
- Болит! Болит!..
Он был весь в поту, градусник показывал тридцать восемь и четыре.
К обеду пришел доктор. Осмотрев Джона, он сказал, что многие в округе болеют гриппом, и выписал антибиотики.
- Если будет жаловаться, что ему жарко, обтирайте его влажной салфеткой. Завтра должно наступить улучшение.
Улучшение наступило уже сегодня, во второй половине дня. Головная боль как будто прошла, зато появился волчий аппетит, и Джон умял все, что принесла Гэрриет: кусок курятины с картофельным пюре и мороженое.
- Нет, ты сейчас ни за что не согласишься, - вкрадчиво начал он, когда Гэрриет зашла за подносом. - А вдруг все-таки?...
- О чем это ты? - спросила она.
- Вот, думаю, не сыграешь ли ты со мной в "Монополию".
- Не получится: Севенокс сожрал карточки со старой Кентской дороги и весь Мейфэр.
- Я сделаю новые карточки, - поспешно сказал Джон. - Так что, сыграем на десять пенсов?
Когда карточки были готовы и они уже совсем собрались играть, Джона вырвало на постель, а к тому времени, когда Гэрриет все убрала и сменила белье, ему стало гораздо хуже. Температура подскочила до сорока одного, Джон кричал, что ему жарко и что у него болит голова.
Тут, как нарочно, проснулся Уильям после дневного сна, а Шатти, которая вечно разгуливала по дому босиком, споткнулась о ножку кровати Джона и разревелась.
- Да замолчите же вы все! - потеряв терпенье, выкрикнула Гэрриет и бросилась снова звонить врачу.