- Я приготовила мусаку на ужин, хочешь?
- Гэрриет! Я устал от твоей мусаки.
Когда он пришел спать, она все еще плакала.
- В чем дело? - спросил он.
- Я люблю тебя, - глухо проговорила она.
- Любишь, - тихо повторил он. - Любишь, так привыкай саночки возить.
На следующее утро он проснулся в более миролюбивом настроении. Они занимались любовью, потом пили кофе и до обеда читали в постели газеты. Вчерашние обиды как-то очень быстро забылись, и Гэрриет, с послеобморочным облегчением, радовалась тому, что сегодня у них опять все хорошо.
Просматривая гороскоп, она хихикнула.
- Тут пишут, что у меня сегодня удачный день для романтических знакомств. Возможно, мне встретится высокий брюнет. Кстати, я всегда мечтала влюбиться в высокого брюнета. Забавно, что ты оказался маленьким блондином, да?
- С чего ты взяла, что я маленький? - ледяным тоном осведомился Саймон.
Его пальцы лениво забарабанили по ночному столику, и она пожалела, что ляпнула глупость: он еще припомнит ей этого "маленького". Саймон тем временем принялся за статью про личную жизнь какого-то знаменитого актера. Дочитав, он сказал:
- Вот почему я так хочу пробиться на самый верх. Мало того, что можно будет послать Бакстона Филипса ко всем чертям, - еще и женщины сами вешаются на шею. Если уж ты звезда, то стоит тебе только захотеть - и любая из них у тебя в постели.
Гэрриет молчала. Она представила Саймона в постели с другой женщиной, и ей чуть не стало дурно. На лежавшую перед ней газету капнула слезинка, за ней другая, третья.
- Какая муха тебя укусила? - спросил он.
Гэрриет, без очков и с полными слез глазами, кое-как встала, сделала шаг - и задела ночной столик, отчего стоявшая на нем фигурка далматинца из рокингемского фарфора - подарок Саймону от Борзой - упала и разбилась вдребезги. Поняв, что произошло, Гэрриет в ужасе застыла на месте.
- Саймон, я куплю тебе точно такого же далматинца. Честное слово, Саймон!
- Очень сомневаюсь, учитывая, что он стоит около восьмидесяти фунтов, процедил он. - И, ради Бога, прекрати реветь. Сама разбила, и сама же устраиваешь мне из-за этого концерт. Хватит! Я хочу есть. Иди поставь в духовку свою мусаку. И прими ванну, только воду потом не сливай.
Лежа в ванне, Гэрриет, чтобы не плакать, представляла себя женой Саймона. "Гэрриет Вильерс" - звучит, как в семнадцатом веке. Саймон скоро станет знаменитостью. Сумеет ли она справиться с ролью его жены? Между прочим, и в театральном мире встречаются счастливые семейные пары. Она будет ему не в тягость: во время его гастролей она научится посвящать себя сочинительству. У нее появятся новые стихи, романы. Когда-нибудь, возможно, она даже напишет для него пьесу.