Только к концу третьей недели идиллия постепенно начала распадаться. В пятницу Бакстон Филипс назначил Саймону прослушивание, и ему нужно было ехать в Лондон. Забыв, что в этот день все закрывается раньше обычного, Гэрриет прибежала в химчистку слишком поздно и не успела забрать серый вельветовый костюм Саймона. Буря упреков, которыми встретил ее Саймон, оказалась для нее полной неожиданностью.
- У тебя же этих костюмов пруд пруди... - начала она.
- Да, - прошипел Саймон, - но я хотел надеть именно этот. - И ушел, даже не попрощавшись.
Гэрриет давно пора было садиться за очерк по сонетам, но из-за слез она ничего не могла делать. В конце концов она отодвинула работу, написала стихотворение Саймону, а потом пошла на кухню и до вечера готовила его любимую мусаку.
Саймон вернулся из Лондона последней электричкой, еще мрачнее, чем до отъезда.
- Ну как? - волнуясь, спросила она.
- Что как? Бакстона Филипса вообще не было.
- Не может быть! - Гэрриет всплеснула руками. Назначить Саймону и не явиться - как так можно?!
- А его секретарша, старая вобла, еще его оправдывала: "Ах, простите, мистер Вильерс, надо было позвонить мистеру Филипсу утром, проверить, сможет ли он вас принять. Он такой занятой!"
- Бедный Саймон! - Она подошла и обняла его, но он все еще кипел и не мог усидеть на месте.
- Налей мне чего-нибудь, - бросил он через плечо, вышагивая по комнате. - Через несколько лет этот мерзавец еще приползет ко мне... на коленях. Вот тогда он вспомнит и пожалеет. "Ах, простите, мистер Филипс, мистер Вильерс так занят, он не может вас сегодня принять!.."
- Он пожалеет, - заверила его Гэрриет. - Ты станешь настоящей звездой, Саймон. Все так говорят.
Она подала ему рюмку и, краснея, сказала:
- Я так скучала без тебя, что даже написала стихи. Я еще никогда никому не писала стихов.
Пробежав глазами стихотворение, Саймон усмехнулся.
- "И в небе радуга нашей любви дрожит, как один бесконечный оргазм", с нарочитым надрывом прочел он. - Только один оргазм? Наверное, я стал сдавать в последнее время.
Гэрриет еще больше покраснела и прикусила губу.
- Еще я отыскала для тебя вот этот сонет, - она торопливо пододвинула к нему томик Шекспира. - В нем мои чувства к тебе описаны гораздо лучше.
Он лишь мельком заглянул в книгу и вздохнул.
- Господи, Гэрриет! Если бы ты знала, сколько женщин уже цитировало мне этот сонет. Неужто и ты становишься сентиментальной? Знаешь, милая, я уважаю в женщинах высокие романтические чувства, но сентиментальность - нет, этого я не вынесу!
Она предприняла еще одну попытку.