Леля вскочила и даже, кажется, вскрикнула. Дэнчик дико взвыл и мгновенно исчез. Люстра мигнула и ярко осветила пространство.
Леля зажмурилась, абсолютно уверенная, что сейчас вот откроет глаза и видение исчезнет! Но Буданов стоял на месте и пристально смотрел куда-то ей в ноги.
Леля опустила глаза — на полу рядом с ней, там, где только что изнемогал от ужаса Дэнчик, темнела довольно внушительная лужица.
Буданов перевел на нее взгляд и вопросительно приподнял бровь.
— Это не я! — почему-то сказала Леля и вспыхнула: настолько нелепо прозвучали эти слова.
— Не знаю, — усомнился Буданов. — Наша собака достаточно хорошо воспитана, чтобы не делать этого дома.
— Я, конечно, не могу похвастаться таким блестящим воспитанием, как у вашей собаки, — возмутилась Леля, — но пользоваться туалетом меня все же приучили.
— Пес беззащитен. Он не может оправдаться, поэтому на него легко свалить все, что угодно, — строго сказал Буданов, подходя к ней почти вплотную.
— Да что вы себе позволяете?! — закричала Леля.
Она сжала кулаки и хотела уже было обрушить их на обидчика, но Буданов ловко перехватил ее руки и спросил:
— А как вы вообще сюда проникли? Вы ищете со мной новых встреч?
— Я?.. Проникла?! — задохнулась Леля. — Да вы…
Грянул гром. Леля непроизвольно качнулась к Буданову и тот незамедлительно воспользовался этим обстоятельством.
Едва он коснулся ее губ, как сердце Лели стремительно рухнуло, колени подогнулись и, не подхвати он ее, она бы распласталась у его ног.
С этого момента все было как в тумане. Она куда-то плыла в его руках. Потом он медленно раздевал ее, целуя каждый обнажающийся кусочек кожи, и она вздрагивала всем телом.
Вспышки молний выхватывали из темноты то его дорогое лицо, то склоненную коротко стриженную голову. Он что-то говорил, но Леля не разбирала слов, оглушенная мощными ударами своего сердца.
И только когда он вошел в нее, Леля словно очнулась.
— Люблю тебя, — говорила она, — люблю, люблю, люблю… — В такт его все ускоряющимся движениям…
Гроза ушла. Дождик тихо шелестел за окном. В распахнутые створки текла благоуханная прохлада. Первые неугомонные птицы пробовали голос. А они никак не могли утолить свою жажду, вновь и вновь припадая все к тому же неиссякающему источнику.
«Накормите меня яблоками, напоите вином, ибо я изнемогаю от любви…»
Они так и уснули, не разжимая кольца объятий, будто боялись вновь потерять друг друга.
Утро наступило лучезарное. От вчерашней грозы остались одни воспоминания.
Леля проснулась первая, немного полежала, наслаждаясь близостью любимого человека, и осторожно выскользнула из-под его руки.