Потрясенная, она вслушивалась в мощные, подхваченные сводами звуки – они множились, крепли, бились о стены, метались под куполом, сталкивались в перекрестье дневного света, льющегося из высоких окон.
Таська стояла как глухая, ни слова не понимала, ухватила только:
– …От всяких мя бед свободи, да зову ти: радуйся, Николае, великий Чудотворче.
Голоса разбегались, сливались, возносились, и Таськина душа рвалась на части, воссоединялась и возносилась вместе с ними.
Неведомое ранее чувство – восторга и надежды – овладело Таисией.
Она не заметила, как пролетел час.
Не успела окончиться служба, Карпо кивнул на два темнеющих входа слева и справа от небольшого амфитеатра с трибуной.
– Это вход в тоннель, – принялся нашептывать змей-искуситель-агент, – если пройти по нему три раза справа налево, то есть против часовой стрелки, время как бы поворачивается вспять, и вы очищаетесь от грехов. А если в тоннеле загадать желание, оно обязательно сбудется.
– Веди, – решительно велела Ленка, когда публика потянулась за благословением к настоятелю.
Замирая перед неизвестностью, Таська дала себя увлечь в арочный вход справа от алтаря.
Гуськом, по очереди, вползли в тоннель: Карпо, за ним Таська, и Ленка – замыкающей.
Темнота моментально поглотила всех троих, дохнуло пыльной затхлостью подземелья.
Кожа у Таськи стала гусиной.
– А змеи здесь есть? – экономно дыша, сдавленным голосом пропищала она.
– Не встречал, – недовольно отозвался из темноты Карпо, – нужно сосредоточиться на грехах, потому что прощаются только те, о которых вспомнишь.
Наступая друг другу на пятки, спотыкаясь, метр за метром углубились в тоннель.
От страха Таська тряслась мелкой дрожью, на грехах сосредоточиться у нее не выходило – проход сужался, приходилось беречь голову.
Будь Таська замыкающей, она бы незамедлительно отстала и вернулась под благословенные своды церквушки, но в спину сопела Ленка.
Непроглядная липкая темень дышала в лицо, пугала бесконечностью. Затаив дыхание, Таська вслушивалась до звона в голове, пальцы судорожно цеплялись за шероховатые стены.
Какие там у нее грехи?
На ум ничего не шло, кроме Яги, но Таська скорее считала грехом саму Ягу, чем свое к ней отношение.
Тоннель суживался, давил на голову.
– Лен, а Лен…
– Тс-с-с, – зашипела Ленка.
Близкая к обмороку, Таська вытянула руки, ускорила шаг и наткнулась на потную спину Карпо.
Крик застрял в горле.
В этот момент под ногой у Таськи что-то хрустнуло, паника окатила ее жаркой волной, внутри все оборвалось, и в голове произошло короткое замыкание.
«Господи, – от необъяснимого ужаса взмолилась она, признающая единого Бога – Отца и Сына и Святого Духа – мужа. – Господи! Я очень люблю Егора, но он стал совсем чужим со своим бизнесом! И с ним очень трудно. Все должно быть только так, как он сказал. Он гнет всех, как кузнец, ударами молота. Ладно я – я потерплю, мне не привыкать. Но Настена начинает огрызаться. Я так боюсь, что они станут ругаться! Господи! У меня нет ничего, кроме семьи. Сделай его помягче, уступчивее! Жалостливее. Помоги мне, Господи!»