— Твое брахманство сгорело в тот миг, когда ты ночью переступил порог винной лавки… И ты еще смеешь о чем-то говорить! Пошел вон!.. — кричал мне вдогонку Перишастри.
Я вышел на дорогу, нагретую, как сковородка на горящей плите. Невыносимо палило солнце. Ветра не было. Желудок мой ныл от голода. Сворачивая, я вдруг почувствовал пронзительную боль: что-то острое впилось мне в подошву. Я одной рукой оперся о стену, другой вытащил из ступни старый, ржавый гвоздь; кровь брызнула фонтаном. Машинально зажав в руке гвоздь, хромая, я еле дошел до ступенек храма и рухнул на землю.
* * *
Вечером, проснувшись, я почувствовал, что тело мое горит как в огне.
Вспомнив, что возле станции есть аптека, я направился туда. Я еле волочил ноги, временами жгучая боль пронзала тело.
Я остановился на пороге аптеки и заглянул внутрь. В кресле за столом неподвижно, как статуя, сидел старик. Увидев меня, он даже не пошевелился.
Я поздоровался и сказал:
— О господин доктор! Я проколол ногу гвоздем. Старым, ржавым гвоздем…
Он задвигался в кресле и поправил очки в черной оправе, съехавшие на нос.
— Проколол гвоздем? Да еще ржавым? Ай-ай, это очень опасно… — сказал тихо. Затем он крикнул:
— Эй, внучка! Принеси-ка сюда немного теплой воды да поскорее!
Он повернулся ко мне, разворачивая пакетик с каким-то лекарством, бормотал:
— Ах, какая беда! Это очень опасно. Ржавый гвоздь!.. Так можно и без ноги остаться.
Внучка принесла воду. Взяв стакан, он проглотил лекарство и, запив водой, вытер рот. А я-то думал, что это лекарство для меня.
Старик закрыл на несколько секунд глаза, а открыв их, удивился:
— Вы еще здесь? Проткнуть ногу старым гвоздем — это очень опасно. Разве я не сказал вам, что может быть заражение крови? Сначала будет жар, затем нога опухнет…
Он хотел добавить еще что-то, но снова вошла внучка и сказала:
— Успокойтесь, дедушка! А вы уходите, — обратилась она ко мне, — аптекой заведует мой отец, а его нет в городе.
Я долго сидел около храма. Вдруг среди прохожих увидел Рамешама. Я подошел к нему и схватил за плечо. Тот остановился.
Я торжественно обратился к нему:
— Рамешам, ты еще молод. Ты совсем не знаешь этих обрядов. На твою беду Перишастри вовлек тебя в это занятие. Этим делом не занимается тот, кто желает покоя и счастья. Посмотри на меня. Лет семь-восемь назад я был моложе и свежее тебя, а теперь взгляни, во что я превратился! Того, кто совершает эти обряды, на каждом шагу подстерегают несчастья и смерть. Мы попадаем во власть Шани и Мрутьюву. Низменные желания овладевают нами… Все пороки осаждают нас…