Тьма окутала город. На крыше храма жалобно пискнула какая-то птица. Сердце мое отчего-то сжалось. Сделав усилие, я поднялся и вышел на улицу.
На улице прохожие взволнованно переговаривались:
— Где? Где это случилось?
— Да, говорят, на главной улице.
— Вот беда какая!
— Несчастный!
Спотыкаясь, я побежал туда. Посреди дороги, истекая кровью, лежал Рамешам. Шофер не сумел вовремя затормозить грузовик…
Я наклонился над Рамешамом. Слезы капали из моих глаз. В одной руке он сжимал какую-то бумагу. Я взял измятый клочок. Это было письмо от его брата… В тусклом свете фонаря я прочитал строчки, написанные ровным, красивым почерком:
«Я учусь хорошо. На следующий год приеду домой. Я отблагодарю тебя, мой старший брат».
Я закрыл глаза.
Вокруг суетились полицейские, выспрашивали подробности происшествия.
«И это называется жизнь на покое!» — думал я, собирая осколки стекла от разбитого семейного портрета. Конечно же, один из них впился в мой палец, потекла кровь. Маленький негодник, который на бегу свалил с комода эту фотографию в красивой окантовке, глазел на меня с безмятежной улыбкой.
— Убирайся! — заорал я.
Я был раздражен до предела. Только ушел в отставку, а тебя уже ни в грош не ставят! С детьми сладу нет, только что крышу с дома не срывают.
Шесть озорных мальчишек, старшему, Раджу, двенадцать лет. Встрепанная шевелюра и задумчивый взгляд. Я думал, что он станет поэтом или философом, но он обнаружил склонность к технике. Однажды за ужином перегорели пробки, Раджу вскочил и в одну минуту, светя себе карманным фонариком, вставил новые пробки и с гордым видом уселся на свое место. Я заметил, что, видно, надо ему бросать школу (отметки — хуже некуда) и работать монтером.
— Не грех бы похвалить парнишку! — мягко упрекнула меня жена.
Другие члены семьи стали благодарить мальчика, а он, как ни в чем не бывало, заявил:
— Это пустяк! А на дедушку я не обижаюсь. Он старый, и я его уважаю, пусть говорит, что хочет.
Все сидящие за столом разразились смехом, а я вконец расстроился и замолчал.
Шесть сорванцов — один уймется, так другие нашкодят. Вот сцепились двое младших, раздался дикий вопль, и я кинулся их разнимать.
Я поднял с пола семейную фотографию и стал ее рассматривать. Вот мой сын Раджасекхар, который получил «эм-эй» — степень магистра искусства; его жена Рама — очень мила, ничего не скажешь. Рядом с ней — Суджата, моя старшая дочь. Она живет в Бхилаи, ее муж работает на заводе. Вторая дочь — Ванаджа, ее муж преподает в колледже в Бангалуре. Это по случаю ее родов уехала моя жена. Лучше бы Ванаджа сюда приехала. Но муж ее не отпускает. В результате вместо дочери и жены я имею стопку нежных писем.