— Когда ты вошел в наш дом, бава, как будто сломанный трамвай вновь пошел по рельсам! — тихо сказал муж Шантаммы.
Сердце Шантаммы переполнилось радостью. Несмотря на лихорадку, лицо мужа светилось, как золотой флаг, развевающийся на прохладном утреннем ветерке. В свете углей кумпати кожа его блестела, как бронза. Шантамме хотелось обнять его, прижаться головой к его груди, гладить его нежные щеки. Глядя неотрывно на мужа, она вспоминала все самое прекрасное на земле: побеги цветущего жасмина, стройные рощи кокосовых пальм, цветение манго, серебряные, как лунный свет, ручьи с прохладной, прозрачной водой, луга с нежной зеленой травой, ясное, сияющее утро, прохладные краски вечера, колосящиеся золотые поля… Ей подумалось, что сын ее родится таким же красивым, как отец, таким же ласковым, с таким же звонким смехом… И снова Шантамме стало отчего-то страшно…
Но что же это? О божества лесов, рек и гор! О солнце и луна! О Брахма, Вишну и великий Шива! Вы покровители бедного люда! Почему в этом маленьком, хрупком теле такой ураган огня? Почему в этом коротком прекрасном сне вдруг такой ужас? Почему в этом гнездышке ядовитая змея? Почему в этом несчастном сердце такой яд?
— Ох, бава, забыл я тебе сказать. Посмотри-ка мою правую ступню. Я ее ушиб, крови не было, я и не обратил внимания. А сейчас как-то странно: щиплю сильно, а боли почти нет, прямо смешно, — улыбаясь, рассказывал муж Шантаммы. Он улыбался в последний раз в жизни.
— Как это «странно»? — встревоженно спросил врач.
— Да вроде онемела она, нога-то, — ответил муж Шантаммы. И, сказав эти слова, муж Шантаммы вдруг понял, что значит это странное отсутствие боли. Его золотисто-смуглое лицо стало свинцово-бледным; побледнел и врач. Он подошел к больному и стал тщательно осматривать его ступню.
Пока происходил осмотр, в комнате все трое — отец, мать и жена — застыли, как безмолвные статуи. Они как будто ждали, что небо вот-вот расколется и упадет на них. Они прочли все на лице врача, который громко говорил, обращаясь к больному:
— Не волнуйся! Ничего особенного! Есть хорошие лекарства, новые средства! Я тебя вылечу, не бойся!
Дождь наконец прекратился. До этого было темно от густых туч, затянувших небо; теперь уже наступил вечер.
В тот момент, когда Шантамма увидела сокрушенное лицо врача, вошедшего в комнату, время для нее сначала остановилось, а потом понеслось с бешеной скоростью. Горе заполняло ее душу, как вода разливающейся реки, которая сначала вкрадчиво трогает ноги путника, стоящего на берегу, и вдруг неудержимым потоком затопляет все дома до самых крыш, весь город. Она задрожала. Как будто дитя в ее чреве испепелилось в жестоком пламени, как будто рожденный ею прекрасный, как божество, ребенок укусил ее в шею и высосал кровь… Как будто она рухнула на землю и разбилась вдребезги… Как будто все тучи и молнии проникли в ее душу… Как будто все кошмарные сны стали явью и под издевательский хохот явились ей… Как будто кто-то превратил ее молоко в гнилую воду, ее надежды, ее восторги обратил в ядовитых сороконожек и змей… Горе охватило ее душу, как пламя охватывает дом, и она упала как подкошенная.