Сандерс многозначительно посмотрел на пассажирку.
— С ней что-то случилось, да? В детстве? — спросила Элизабет.
— Случилось, хотя и не совсем в детстве. Вообще-то, я не должен рассказывать тебе её историю, но, с другой стороны, что я или она потеряем — ты же, как ни крути, человек посторонний.
Женщина согласно кивнула, неожиданно сильно заинтересовавшись.
— В общем, — начал Марк, — поначалу Джейн была самой обычной девчонкой. А это значит, что она общалась с ровесниками достаточно свободно. Но не безответственно — до шестнадцати лет она оставалась девственницей. И вот однажды, когда она поздно вечером возвращалась с дискотеки (а, следовательно, вид у неё был более чем привлекательный), на неё напали трое. Им было лет по двадцать. А ведь она могла этого избежать, если б не срезала путь до дома — самое обычное решение полностью изменило её жизнь. Я не собираюсь тебе рассказывать о том, что они сделали с ней — достаточно упомянуть, что эти отморозки были под кайфом и изнасиловали её втроём. Одновременно. Думаю, не стоит объяснять, что это значит? А ведь ей было всего шестнадцать лет…
Сандерс неотрывно смотрел на дорогу. Элизабет начало казаться, что он говорил сам с собой, забыв о существовании попутчицы, и её это вполне устраивало. Без сомнения, Марк рассказывал ужасные вещи, но в нынешнем своём состоянии она воспринимала всё не вполне трезво. А уж когда он упомянул про… хм… групповой, так сказать, секс, то она едва сдержалась, чтобы прямо сейчас, забыв обо всём, не залезть под юбку. В жизни Элизабет всегда была скорее ведущей в постели, чем ведомой, но в мечтах частенько фантазировала, будто её насилуют. Кстати, именно трое. Ну, можно и больше, конечно, но и стольких было бы достаточно.
Сандерса тем временем продолжал:
— Не знаю, каких усилий ей стоило пережить это. Но и их оказалось недостаточно, поскольку она уже не могла стать прежней. Мужчины — все до единого — вызывали у неё панический страх и отвращение. Но организм-то молодой и своего требовал, поэтому ничего удивительного, что однажды, когда у Джейн заночевала подруга, ЭТО случилось. И она поняла, что втянулась. Я так полагаю, что она нашла в однополой любви то, что потеряла в обычной.
Теперь Марк однозначно говорил сам с собой. Он полностью сосредоточился на мыслях и воспоминаниях, совершенно не замечая женщины на соседнем сиденье.
— Я встретился с ней около полутора лет назад — тогда ей было восемнадцать. Должен признаться, меня заранее «накормили» историями и сплетнями о ней (как потом оказалось, сильно преувеличенными), так что я ничему не удивлялся. А вот тот факт, что я — человек патологически скромный и необщительный, и она — девушка, в лице общественности не выглядящая примером для подражания, встретились на одной и той же вечеринке, меня до сих пор поражает. Не помню, почему я согласился идти на ту пьянку, да и не в этом дело. Джейн тоже попала туда по чистой случайности — одна из сокурсниц притащила её с собой. Я, конечно, не мог не заметить красивую шатенку, скучающую в одиночестве («подруга» довольно быстро слиняла в неизвестном направлении), но, как обычно, не решался к ней подойти. Да ещё и эти слухи. Нет, меня отталкивали не они (ничего плохого в однополой любви женщин я не вижу), а возможная реакция «нестандартной» девушки на знак внимания со стороны парня. Однако я всё же решился, и по сей день считаю, что это был самый разумный поступок, когда-либо совершённый мною. Поначалу она отнеслась ко мне настороженно, но я, как и она, пользовался дурной славой, так что мы быстро нашли общий язык, «вступив» в своего рода «Клуб неудачников». Очень скоро мы покинули то злачное местечко. Остаток вечера прошёл в непрестанных разговорах, совмещаемых с неспешной прогулкой под луной (чертовски мне понравилось). Я знал, что она меня оценивает, опасаясь подвоха или, не дай Бог, агрессии. Впрочем, уже тот факт, что Джейн вообще согласилась пойти со мной, да ещё и одна, говорит о том, что изначально она была настроена благодушно.