Действительно, черными он во французской защите добился равной игры, причем центральные висячие пешки были, пожалуй, гордостью его позиции. Но если бы Петросян мог слышать, о чем шептались висячие пешки, он бы узнал, что им не нравится его 21-й ход, которым Петросян предложил размен ферзей.
Разменяв главные фигуры, Петросян сыграл не «по позиции» в партии, а «по позиции» в матче. И центральные пешки, которые при ферзях были гордостью черных, теперь стали обузой.
Нарушив логику позиции, потеряв нить игры, Петросян неудачно маневрировал и к тому же допустил явный промах последним ходом. Отложенную позицию спасти было уже нельзя.
Итак, свершилось. Обреченный после седьмой партии на мучительное преследование уходящего вперед противника, Спасский наконец ценой огромных усилий добился поставленной перед собой цели. И хотя он только сравнял счет, все равно его победа произвела сильнейшее впечатление.
В самом деле, ведь Петросян начиная с одиннадцатой партии не смог ни разу выиграть, в нескольких встречах еле-еле унес ноги, а вот сейчас еще и отдал очко. Тут было отчего возликовать сторонникам претендента.
Как Петросян ни старался перед матчем убедить себя, что психология в борьбе со Спасским будет играть незначительную роль, сейчас, когда должна была решиться судьба матча, психология появилась из-за кулис и уверенно вышла на авансцену. Как ни странно, но все предшествующие волнения, все радости и страдания вдруг как-то сразу поблекли, стали казаться чем-то второстепенным, не главным — главное должно было произойти сегодня, завтра.
Наступил кульминационный момент поединка. Момент суровый, безжалостный, требовавший от уставших бойцов предельного напряжения сил. Если матч на первенство мира — это всегда не только борьба больших мастеров, но и личностей, характеров, то теперь это общечеловеческое, психологическое, спортивное начало решительно подавило все остальное.
Помните: «Шахматы не для людей слабых духом. Шахматы требуют всего человека полностью…»
Шахматы требовали сейчас Петросяна и Спасского полностью. Особенно жесткие требования шахматы предъявляли чемпиону мира. Долгое время он имел перевес в очках и даже позволял себе роскошь амнистировать соперника, как это было в одиннадцатой партии. Потом, правда, наступил период депрессии, но он преодолел эту временную слабость. И вдруг в конце матча, когда, кстати, могла сказаться разница в возрасте, чемпион мира вдруг оказался перед ситуацией, где один проигрыш воодушевленному удачей противнику мог решить исход всего единоборства. Какое решение приняли в этой ситуации осторожный Петросян и осторожный Болеславский? У обоих не было и тени колебаний: в двадцатой партии, в которой чемпион играл белыми, нечего и думать о ничьей, пусть даже стремление к победе и будет связано с риском.