Через несколько часов Джеки вытряхивает меня из постели. Я даже не поняла, спала я или нет. Мы идем в город, покупаем литр питьевой воды и плавимся от невыносимой жары.
Начинает темнеть, и мне все же удается справиться с похмельем путем принятия внутрь пяти стаканов «Текилы Мокинберд», темно-красного напитка, способного успокоить или привести в чувство даже лошадь. Только не спрашивайте меня, где я нахожусь. Я не имею об этом ни малейшего представления. Я вижу лодки, пальмы и какие-то жуткие неопознанные объекты, расплывающиеся вокруг. Вот, кажется, и все, что я могу рассказать на данный момент.
Кроме того, у меня над ухом жужжит Джеки. Она без умолку болтает обо всем сразу и ни о чем конкретно. Рассказывает мне о своих теориях. И, вы знаете, у нее их навалом.
Во-первых, ее знаменитая теория «Познания человека».
— Ну, ты же знаешь мою теорию, — щебечет она.
— Нет, не знаю, — невнятно бормочу я.
— Чем больше времени ты проводишь с каким-нибудь человеком, тем меньше ты его знаешь.
Я молчу, ожидая, когда смысл сказанного дойдет до моих затуманенных мозгов.
— Но это же совершенно противо… противоречивая теория.
— Ну и что? Я сама — противоречивый человек.
— Тогда объясни подробней.
— Хорошо. Итак, слушай. Я глубоко убеждена в том, что любая информация о человеке — будь то его имя или фамилия, профессия, криминальный стаж, вкусы в музыке и все такое прочее — отодвигает тебя от самой сущности этого субъекта. Ну, того самого, на кого ты только что положила глаз, с кем потрахалась в подъезде или что-то в этом роде. Ну, вот, скажем, что произошло у вас с Люком. Вы прожили с ним два года, и за это время узнали друг о друге буквально все, что только можно было узнать. Под каким знаком Зодиака вы оба родились, какой у вас размер обуви, какие первые воспоминания в жизни. Да ты, наверное, точно могла бы сказать, когда он отправится в туалет по-большому.
В моей голове возникает нежный образ Люка, восседающего на унитазе в позе роденовского «Мыслителя».
— Но при этом ты так и не узнала самого главного, верно? Вот как раз эта роковая информация оставалась для тебя закрытой. Та самая, которая могла бы сразу рассказать о нем то, что он на самом деле из себя представляет.
Мы закуриваем и заказываем по шестой порции «Мокинберда». На этот раз Джеки предлагает мне выслушать ее теорию о «Потере смысла жизни».
— Люди иногда жалуются мне, говоря, что потеряли смысл жизни. Знаешь, что я в таких случаях отвечаю им?
— Ну, нет, конечно.
— Я объясняю: а никакого смысла в ней не было изначально. Но ведь это не беда, верно?