Впрочем, теперь, сказала Аманда, Притти ведет себя превосходно. Совершенно успокоилась, как будто ее подменили. Счастливый веселый пес.
— А Роб Притти даже нравится, — добавила она.
Роб?
Едва она произнесла это имя, как в моем воображении возникло лицо брата. Он приставлял дуло пистолета к виску. Я переспросила: «Кто-кто?» — наверное, слишком громко.
— Роб, — ответила Аманда. — Роберт.
— Роберт Зет?
— Ну да, — захихикала Аманда. — Ты разве не знала? Мы встречаемся.
Я сглотнула.
Впервые почувствовала, что у меня в грудной клетке есть сердце.
И оно пропустило один удар. Или мне почудилось? Зато теперь застучало вдвое усерднее, стараясь вернуться к нормальному ритму.
— Не знала, — сказала я. — Понятия не имела.
— С января, — добавила она. — Это… — Она подняла глаза к потолку и вздохнула: —… так замечательно.
— Я не имела понятия, — повторила я.
Аманда посмотрела на меня. Должно быть, что-то заметила, потому что улыбка сползла с ее лица.
— Ой, — пискнула она. — Ты ведь не огорчилась?
Я выдохнула через нос. Видимо, получилось нечто вроде смешка, потому что она удивилась. Я коротко и быстро потрясла головой:
— Конечно нет. С какой стати мне огорчаться?
— Ну, может, из-за того, что мы работаем в твоем отделении. Или… из-за политики?
— Из-за политики? — Я хотела, чтобы мой голос прозвучал скептически, но в нем прорвалась горечь. Что со мной? Я что, действительно огорчена? Я вспомнила намеки Сью. Она говорила, что я с ума сойду от ревности, если Роберт Зет заведет девушку. («Ты все на свете готова отдать, лишь бы он оказался геем. Но у нас нет никаких оснований полагать, что он гей».)
А ведь я искренне верила, что он гей.
Ну хорошо, пусть он никакой не гей. Но мне и во сне не приснилось бы, что его может заинтересовать тип женщины, к которому принадлежит Аманда Стефански.
Я присмотрелась к ней.
Глаза. Слишком большие, как у жука или теленка. Волосы. Жидкие, но блестящие. Подбородок в прыщах, которые она пыталась скрыть слоем пудры. Конечно, она молода. И выглядит такой податливой, такой уступчивой. Но как Роберт Зет мог в нее влюбиться?
И тут я вспомнила, как Брем пожирал глазами ее талию и шею. В этом нелепом платье! Сквозь прозрачную ткань я углядела этикетку на бюстгальтере. А заодно отметила небольшую складку жира на животе, выпирающую над поясом.
Зато у Аманды были маленькие, нежные руки и — я только сейчас обратила на это внимание — чрезвычайно белая гладкая кожа. Ногти она коротко стригла. Сейчас, поднеся руку ко рту, она задумчиво кусала ноготь. Я перевела взгляд на ее лицо. Хорошенькая она или нет?