— Что выбирать?
— Мы меняем тему. На что-нибудь более радостное.
Радостное, радостное. Тилли с трудом сглотнула.
— Как насчет дамских сумочек?
— Ты меня обставишь в два счета. — Джек покачал головой.
— А крикета?
— Замечательно, давай поговорим о крикете.
— Ненавижу крикет.
Он придвинулся к ней поближе, или это просто игра ее воображения?
— Можно обсудить Италию. — Точно, его рот значительно ближе, чем двадцать секунд назад. — Ты была в Италии?
— Нет.
— М-да. Мы исчерпали все темы для разговора. — Он выждал какое-то время. — Если я скажу, что ты мне нравишься, ты решишь, что я забрасываю удочку?
Тилли кивнула.
— Ну а я не забрасываю. Это правда. Ты действительно мне нравишься. Очень, — проговорил Джек. — Мне даже страшно. Не уверен, что мне так уж хочется, чтобы это случилось.
Значит, он вот так действует? Это хорошо рассчитанное забрасывание удочки? Скорее всего. Тилли представила, как он забрасывает удочку в бескрайнюю толпу доверчивых женщин, и они попадаются на крючок, и каждая из них искренне верит, что только она способна изменить его жизнь и растопить лед, сковавший сердце трагического вдовца…
Господи, а если это не забрасывание удочки? Что, если это тот самый единственный раз, когда он имеет в виду именно то, что говорит?
— На тот случай, если тебе интересно, — голос Джека звучал глухо, — это почти убило меня — вчерашняя необходимость держать слово.
Вот как? Серьезно? Судя по его виду, он говорит правду. Он говорит так, что ему можно верить. И у него потрясающей красоты губы.
Тилли напряженно произнесла:
— Мне казалось, тебя это не волнует.
Он растянул свои потрясающие губы в слабой улыбке.
— О, напротив, волновало, и очень сильно.
У Тилли внутри творилось нечто невероятное.
— Жаль, что у тебя такая репутация.
— Знаю. Мне тоже. Есть поступки, которыми я совсем не горжусь.
— Например, та девушка из «Лисицы», Эми. Для тебя она ничего не значит. Но ты все равно с ней спал. И она хвасталась этим, — сказала Тилли. — Она была в таком восторге, потому что не понимала, что для тебя это ничего не значащее приключение на одну ночь. И выглядело все это грустно. Ты выставил ее полной дурой.
Джек довольно долго пристально смотрел на Тилли и наконец ровным голосом сказал:
— Я не хочу говорить об Эми. Я никогда не обсуждаю свои связи. Все это знают.
— Это элемент твоей привлекательности? Они знают, что могут доверять тебе, что ты их не выдашь?
В его глазах на мгновение появился лукавый блеск.
— Уверен, это способствует.
Естественно, он был прав. Тилли так и не смогла забыть, какое страшное унижение испытала, когда пришла в школу после разрыва с Беном Томасом и обнаружила, что он в мельчайших подробностях растрепал об их отношениях всем, кого знал. Вместо того чтобы рассказать, как здорово она умеет целоваться — о чем он говорил ей тысячу раз, пока они были вместе, — он с восторгом расписал, как она подкладывает вату в бюстгальтер, чтобы увеличить грудь, и как она однажды так хохотала над видео с Мистером Бином, что описалась.