Тупицын: «Нет-нет. Они вышли и сразу сели в мою машину, и мы выехали».
Миронов: «То есть повреждения машины БМВ их не интересовали?»
Тупицын: «Ну, я не видел, чтобы они осматривали. Вот я стоял сзади, они с правой стороны вышли, также справа сели, вокруг машины они не ходили».
Миронов: «А Вы не можете уточнить, в каком они настроении пребывали?»
Тупицын: «Обычное состояние».
Миронов: «Что они обсуждали, когда ехали?»
Тупицын: «Они сели молча и вышли молча. При мне вообще никаких разговоров не было».
Миронов: «Какие-то звонки были?»
Тупицын: «Ничего не было. Там ехать 5–7 минут до РАО. Ничего не было».
Миронов: «Чубайсу звонил кто-нибудь?»
Тупицын: «Когда я вез, по-моему, нет».
Да может ли нормальный человек, машину которого только что подорвали и обстреляли, равнодушно пересесть в другую, даже не глянув на то, какой опасности подвергся?! Спешили, боялись нового нападения? Вряд ли, ведь тогда Чубайс с Крыченко остановились бы у первого же стационарного поста ГАИ, а они проскочили их не один, и ждали бы подмоги из РАО под прикрытием вооруженных сотрудников ДПС. А может быть, на БМВ просто не было еще ничего, как о том говорил на суде Вербицкий? Тогда действительно, чтобы не привлекать к не расстрелянной еще машине внимание стороннего в деле Тупицына, который и не заметил ничего подозрительного, кроме дымящегося колеса, Чубайс с Крыченко быстренько пересели в Тойоту. И молчали всю дорогу. И им никто не звонил, и они никому. Так где же те сотни звонков друзей, о которых днем раньше на суде говорил Чубайс?
Миронов: «Вы когда ехали за БМВ, не заметили поврежденной задней фары?»
Тупицын пожимает плечами: «Да нет».
Миронов: «Вы не заметили повреждений на лобовом стекле, когда они к Вам пересаживались?»
Тупицын: «Все повреждения я увидел уже только в гараже».
Миронов не отступает: «Вы хорошо рассмотрели в гараже повреждения БМВ?»
Тупицын уклоняется от точного ответа: «Честно говоря, не очень хорошо. Да и Дорожкин был в таком состоянии, ни расспросить, ничего».
Миронов: «Вы сказали, что Дорожкин пребывал в некоем шоке. Можно сказать, что он не хотел говорить о том, что случилось?»
Тупицын неопределенно: «Да нет. Он был бледный и даже немножечко заикался, чуть-чуть».
Миронов: «Вы дословно приводите его слова «похоже, это был взрыв»?
Тупицын: «Думаю, что да. Он говорил: было много снежной пыли, закидало машину, не понял, отчего это произошло. Ну, — говорит, — судя по стеклу, по всему, похоже, что был взрыв».
К расспросу подключается адвокат Закалюжный: «На вопрос государственного обвинителя «Можно ли расстрелять автомобиль в боксе?» Вы почему-то ответили, что подорвать в боксе его нельзя. А расстрелять все-таки в боксе возможно было?»