Наконец Баттон прекратил свое занятие и сделал первый глоток. Но тут же со звоном поставил чашку на блюдце.
— Да, полагаю, нужно немедленно принимать меры, прежде чем вся эта история окончательно выйдет из-под контроля.
— Да, сэр.
— Когда берешь на себя подобное задание, нужно быть готовым ко всякого рода неожиданностям.
— Да, сэр.
— Не могу же я оставить бедняжку болтаться одну, подобно последнему осеннему листу на дереве!
— Прекрасно сказано, сэр.
— Необходимо подкрепление!
Баттон потер руки.
— Кэббот, принесите…
У его локтя, как по волшебству, появился поднос с пером, чернилами и уже написанными приглашениями на маскарад Портеров. Баттон восхищенно оглядел все это:
— Что бы я делал без вас, дорогой мальчик?
— О, вы справились бы, сэр. И, как всегда, — блестяще.
Беатрис свернула за угол, в церковный двор, и остановилась передохнуть. В боку сильно закололо. Она прижала руку к больному месту, прислонилась к нагретой солнцем стене и закрыла воспаленные глаза.
Черт. Черт, черт, черт, черт…
Беатрис была леди. Она никогда бы не упомянула нечистого, находясь во дворе церкви, если бы ее не довели до этого!
«Уверена, что он будет танцевать со всеми дамами».
Калли, чертова проклятая Калли!
За последние несколько лет Беатрис твердо уверовала в то, что скоро станет госпожой Эмберделл-Мэнор. Все в деревне тоже так считали. И относились к ней, как к хозяйке поместья. Она заботилась о них, выслушивала, улаживала постоянные споры, носила суп больным детям и…
Беатрис ударила кулаком по камню —…каждое воскресенье отсылала цветы именно в эту церковь.
Но, похоже, бедный полубезумный, умирающий Лоренс вовсе не так болен или безумен, как все считали.
Калли казалась такой уверенной, так влюбленной в него, убежденной, что ее мужчина сделает все, о чем она попросит.
Даже не захочет умереть.
— Ты ушибла руку.
Беатрис вздрогнула. Выпрямилась и, открыв глаза, увидела стоявшего перед ней Ануина. На толстом лице отчетливо читалось сочувствие.
Она глянула на руку и осознала, что придерживает ее другой рукой. Перчатка порвалась и была запачкана кровью, сочившейся из царапины.
Похоже, она била по стене не один раз.
Глаза наполнились слезами от бешенства и досады. Она и не скрывала этих слез. Ануин поймет. Ануин не осудит ее за ярость. Он и сам кое-что знал о ярости.
Калли с радостью оставила деревню позади, подняв столб пыли, когда пустила Салли в галоп. Кобылка, в жилах которой текла не одна капля благородной крови, хотела бы лететь во весь опор, но Калли с трудом ее сдерживала. Она всего лишь хотела оказаться подальше от Эмберделла, но не желала очутиться в Шотландии.