Впервые со времени возобновления их знакомства Аллейн заметил в поведении Громобоя некоторую неуверенность. Он собрался что-то сказать, однако сдержался, с мгновение пристально вглядывался в Аллейна, а затем принялся расхаживать по библиотеке широким шагом, и впрямь приводящим на ум затертую фразу о мечущейся по клетке пантере.
Наконец Громобой остановился перед Аллейном и схватил его за руку.
— Что ты думаешь о нашем расследовании? — требовательно спросил он. — Скажи.
— Очень впечатляюще, — немедленно отозвался Аллейн.
— Да? Тебе так показалось? Однако ты находишь странным, что я, кормившийся профессией барристера, счел нужным устроить подобное представление? В конце концов, это мало напоминает расследование, проводимое британским коронером.
— Пожалуй, сходство в глаза не бросается. Что нет, то нет.
— Совсем нет. И все же, дорогой мой Рори, мне удалось выяснить гораздо больше того, что смог бы установить ваш высокоуважаемый суд.
— Да? — вежливо спросил Аллейн. И чуть улыбнувшись, добавил: — А не могу ли я узнать, что именно выяснило Ваше превосходительство?
— Мое превосходительство выяснило, что мой «нкуки мту мвеньи» — мой «млинзи» — мой копьеносец говорит правду.
— Понятно.
— Ты немногословен. Не хочешь знать, как я это установил?
— Если ты сочтешь возможным мне рассказать.
— Я, — объявил Громобой, — сын верховного вождя. Мой отец, мой дед, прадед и так далее до самого начала времен все были верховными вождями. Если бы этот человек, поклявшийся защищать меня, был убийцей ни в чем не повинного, преданного мне слуги, он не смог бы раскрыть передо мной тело и заявить о своей невиновности. Это попросту невозможно.
— Понимаю.
— Ты скажешь мне, что английский суд подобного доказательства не примет.
— Я бы сказал, что он способен его принять. Хороший, красноречивый адвокат мог бы склонить его к этому. Суд принял бы его как доказательство невиновности ipso facto. Впрочем, ты знаешь это не хуже меня.
— Ты мне вот что скажи. Для меня это важно. Ты веришь тому, что я говорю?
— Я думаю, — медленно произнес Аллейн, — что ты знаешь свой народ. Ты сам уверял меня в этом. Да. Я не уверен, но склоняюсь к тому, чтобы поверить в твою правоту.
— Ага! — сказал Громобой. — Стало быть, наши с тобой отношения не изменились. Это хорошо.
— Но я хочу, чтобы ты ясно понимал одно — так я думаю или этак, это не влияет на мое поведение в ходе следствия, ни в посольстве, коли ты нас отсюда не выставишь, ни за его пределами. Если мы найдем убедительные улики против этого человека, мы будем руководствоваться ими.