— Да. — Я встала и, глядя на него, собрала сумки. — Я забыла.
Из всего того вранья, что было между нами, эта ложь прозвучала ужасней всего — ведь Беннетт знал, что я лгу. Он шагнул ближе. Судя по тому, как его брови сошлись на переносице, а глаза беспокойно забегали по моему лицу, он никак не мог понять, что заставило меня солгать по такому ничтожному поводу.
— Ты в порядке, детка?
Я снова моргнула. Двадцать минут назад, когда он называл меня так, я просто таяла. Но теперь в его словах мне слышалась фальшь.
— Я просто устала.
И снова он понял, что я вру, но на сей раз давить не стал. Положив руку мне на талию, Беннетт повел меня к машине.
Я знал, что у женщин может ни с того ни с сего портиться настроение. И я был знаком с парочкой женщин, постоянно строивших догадки и предположения и способных сделать весьма далеко идущие выводы. Они ударялись в слезы при мысли о поступке, который, по их мнению, я совершу через три дня.
Но, кажется, с Хлоей происходило что-то другое, да и по-любому она не принадлежала к этому разряду женщин. Я уже видел, какова она в ярости. Черт, да я успел отведать все пятьдесят оттенков ее ярости, начиная с простого недовольства и кончая настоящим бешенством с угрозой причинения физических увечий.
Но я никогда не видел ее оскорбленной.
Во время короткой поездки в аэропорт она зарылась в документы. Пока мы ждали посадки, она, извинившись, отошла и позвонила отцу. В самолете она уснула, едва мы успели занять наши места, проигнорировав все мои намеки на скорую возможность воспользоваться пустым сортиром и на особую остроту ощущений при занятиях сексом на большой высоте. Она проснулась лишь для того, чтобы отказаться от обеда, хотя, как я знал, позавтракать не успела. А когда вновь открыла глаза во время посадки, то упрямо смотрела в окно, а не на меня.
— Ты не хочешь сказать мне, что происходит?
Она не отвечала, казалось, целую вечность, и мое сердце беспокойно застучало. Я попытался понять, в какой момент сделал что-то не так. Секс с Хлоей в кровати. И еще секс с Хлоей. Оргазмы с Хлоей. Она кончала много раз, так что дело, видимо, было не в этом. Пробуждение, душ и, можно сказать, признание в любви. Холл гостиницы, Гульотти, аэропорт.
Тут я остановился. От разговора с Гульотти у меня остался немного неприятный привкус. Я не понимал, с какой стати повел себя как ревнивый осел, но, несомненно, так на меня влияла Хлоя. Она выступила на совещании просто блестяще, и я это прекрасно знал, но будь я проклят, если после окончания университета она опустится до работы на такого человека, как Гульотти. Наверняка он бы весь день пялился на ее задницу и обращался с ней, как с лакомым кусочком плоти.