– Вот! – выдохнула я и подала перчатку полицейскому.
Он поднес к лицу, вдыхая запах, затем внимательно осмотрел, вновь потянул носом и сказал:
– Очень похоже… Белая сирень? Потом показал соседям:
– Кто владелец?
Все переглянулись, надеясь услышать от кого-либо ответ: «я», но такового не нашлось.
Полицейский поднес перчатку к собачьей морде, соседи, затаив дыхание, ждали команды «Искать!», но пёс вдруг ощетинился, зарычал, а потом отвернул морду и попятился.
За дело взялся напарник: он тыкал перчаткой в нос собаке, но та лишь отворачивалась и испуганно скулила, а потом взвыла и спряталась за ноги хозяина.
Петрович разочарованно крякнул.
Попытки подвести розыскную собаку к двери на черную лестницу тоже не увенчались успехом: пес отчаянно упирался лапами в пол, так что его удалось лишь протащить за ошейник пару метров по кухне.
Стражи порядка сердито сказали псу: «Снимем с довольствия!», погрозили отправить собачку сторожить детский сад, упаковали перчатку в пластиковый пакет, задали всем обыденные вопросы: фамилия, когда родился, где прописан, где находился в ночь с 30 на 31 декабря и ушли со словами: «Будем искать».
Соседи разошлись, а мы с Ильёй пробрались в кладовую и присели на сундук возле окна – обсудить события.
Разговор почему-то не вязался: Илья напряженно молчал.
Наконец он внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Ты что вчера делала?
Я поняла: Илья пытался, как давеча я Юлечку, расспросить – мы действительно гуляли в прошлом, или всё это ему приснилось?
– Ты что – забыл? Мы вместе выходили по черной лестнице в 1913 год.
– Значит, это был не сон?
– Не сон, – покачала я головой. – Кстати, у тебя в пальто должно лежать доказательство, если, конечно, ты его не слопал во сне, – конфетка.
Илья встрепенулся, оказалось, от избытка впечатлений он забыл про карамельку с надписью «С Рождеством 1914 года!», подошёл к шкафу со старой одеждой, пошарил в карманах и вытащил конфету на свет божий.
Я развела руками: теперь веришь?
Илья засунул конфету в рот, с хрустом разгрыз ее – «ничего особенного, со вкусом лимона», и, наконец, стал прежним – разговорчивым и открытым.
Мы принялись шаг за шагом вспоминать пережитое приключение, а когда дошли до событий в парадном, я вспомнила: вчера из него вышла женщина с двумя детьми, интересно, в которой квартире они жили? Может, в нашей?
Я спросила Илью, но он с сожалением покачал головой: откуда ему знать, всё было слишком давно.
Но почему я вспомнила об этой женщине? В голове крутилось… шуба? Санки? Шляпка? Нет, не то.
И вдруг: мама дорогая! не может быть! нет, точно, два слова, неуловимо вертевшиеся в голове – перчатки и духи!