О Роберте Ли говорили как о последнем благородном рыцаре, и раз Фило происходил от рыцарей-крестоносцев, то он присвоил это звание себе.
Только в одном он не соглашался со своим кумиром. Ли говорил:
— В Библии есть моменты, которые я не могу объяснить, но я полностью принимаю ее как настоящее Слово Господа, и ее учения как ниспосланные Святым Духом.
Ошибка была в том, что никакого Бога не существовало, следовательно, не могло быть и слова Господа.
Фило работал над своей речью: избавлялся от южного сленга, таких словечек, как «типа того»; следил за осанкой (ходил увереннее, чем другие люди низкого роста), своими манерами, каждым поворотом головы во время разговора. Он прививал себе свойственный лорду кругозор и философию терпимости. Он усердно учился и получал высшие баллы. Он завоевывал награды и оканчивал учебные заведения с отличием. Все ради Леноры — его лесной нимфы с фиалковыми глазами, которая назвала его галантным.
За исключением редких общественных мероприятий в домах кого-нибудь из членов общества по всему миру, они редко виделись после той встречи на поляне: Ленора жила в Калифорнии, Фило — в Техасе. Но она всегда была в его мыслях, и все, что он делал, его усилия и стремления, каждый вдох посвящались Леноре. Когда Фило размышлял о будущем, он видел ее рядом с собой.
Сидя в своем стильном белом пентхаусе, он вспоминал слова, написанные ему Ленорой много лет назад в письме, которое бережно хранил и помнил наизусть:
«Дорогой Фило, мы, люди, взрослели на протяжении многих эпох. Мы были детьми, когда Бог сотворил нас. Его законы являются доказательством этого. Первые из них связаны с моралью — законы Хаммурапи, Моисея, Конфуция. В них были правила, по которым нам следовало прожить свои жизни. Но теперь мы подросли, и Бог открывает нам другие изумительные законы — в области физики, астрономии, квантового мира. Каждый день в новостях мы наблюдаем, как наука делает поразительные открытия. Бог готовит нас для смены системы взглядов и понятий огромного масштаба. Мы стоим на пороге чего-то удивительного».
Фило всегда поражало, как Ленора могла говорить о Боге, когда сама была одной из александрийцев, которые не верили в существование Бога. Но это было лишь одной частью восхитительной многогранности ее личности. Ленора очень любила Свечение, и мало кто мог, повстречавшись с ней, не пасть жертвой ее волшебного обаяния. И она должна была принадлежать ему.
Был лишь один человек, который мог бы ему помешать, — Батшиба Тибодо.
Люди в то время боялись матери Фило. Не потому что она была самой богатой устроительницей знатных приемов в южной половине Соединенных Штатов и лишь одно попадание или непопадание в список ее гостей могло означать успех в обществе или провал карьеры. Люди боялись ее потому, что она разговаривала с умершими. Их следует утешать, говорила она. И Фило был уверен, что духи мертвых слушались ее. Все слушались Батшибу.