Она завизжала.
Открыв глаза, она поняла, что сидит на кровати. Гленн сразу же оказался рядом с ней и обнял ее. Она прижалась лицом к его плечу.
— Мне приснилось, что ты умер, — прошептала она.
Посеребренный лунный свет струился через открытый иллюминатор. Он погладил ее волосы.
— Еще нет. Я не могу умереть, потому что пока многого не сделал, — сказал он успокаивающим голосом, поразившись тому, насколько маленькой она казалась в его руках. Она была одета в футболку, заменявшую ночную сорочку, но на ощупь создавалось впечатление, что на ней ничего нет. — Есть такой большой клубок бечевки, самый огромный в мире, по-моему, в Канзасе. Я его еще не видел.
Она издала какой-то звук, и он подумал, что она плачет. Но, услышав еще один, он понял, что она смеется.
— Вот вспомнил, есть дом, — добавил он, — кажется, в Оклахоме, целиком построенный из плавников «кадиллака».
Она чуть отстранилась и посмотрела на него блестящими глазами.
— Ты это выдумал. Про клубок бечевки я слышала. Он находится в Миннесоте. Но дом из плавников ты придумал.
— А еще есть храм Святой Тортильи. Не смейся, я серьезно. Он на самом деле существует, на озере Артур в Нью-Мексико. На этой тортилье появилось лицо Иисуса, и говорят, что она может исцелять людей. Собираюсь отправиться в путешествие и повидать все чудеса Америки.
Она вытерла глаза.
— Хватит меня подбадривать.
— Я только объяснял, почему твой ночной кошмар не соответствует действительности. У меня еще очень много планов, чтобы я мог просто взять и помереть.
В лунном свете казалось, что мускулистые руки и плечи Гленна вырублены из мрамора.
— Как думаешь, в твоем путешествии компания тебе не помешает? — спросила она, с трудом дыша — так сильно ее охватило желание.
— Не знаю. Ты умеешь складывать карты?
И они замолчали, потому что поняли: момент настал. Волосы Кэндис растрепались, накрыв ее плечи, один локон закрывал глаз, придавая ей сексапильный вид. Под ладонями Кэндис ощущала рельефную мускулатуру, потому что Гленн спал в одних трусах, и его шрам на лопатке, который он получил, когда сорвался и увидел Свечение.
Гленн посмотрел на ее шею и спросил:
— Где она?
— Кто?
Он молча положил палец в ямку под ее горлом.
— Я снимаю ее на ночь.
Он не стал убирать палец, но смотрел на то место, откуда выходил этот потрясающий голос, наполненный жаром и медом. Он наклонил голову и прижался губами к нежной коже. Кэндис застонала. Она обвила руками его шею и прикоснулась губами к уху.
Гленн крепче сжал ее в объятиях, ища губами ее губы…
Вдруг он вскинул голову:
— Что это?
Корабельные двигатели остановились.