— Привет, Джон. Помнишь меня?
Гленн резко остановил машину на больничной парковке. Они выскочили из нее и поспешили в отделение интенсивной терапии — им не терпелось увидеть профессора, до того как с ним могло что-нибудь случиться. Кэндис еще так и не поблагодарила его как следует за все, что он для нее сделал. Гленн же решил, что пора положить конец двадцатилетнему разладу в его отношениях с отцом.
Профессор медленно открыл глаза и нахмурился. Потом его взгляд прояснился:
— Ты! — прошептал он.
Фило улыбнулся:
— Собственной персоной. Опять.
Прохладный больничный воздух был наполнен голосами, раздававшимися с другой стороны отделения: «Пульса нет. Давления нет. Черт, нужны газы крови».
— Я не скажу тебе, — задыхаясь, произнес Джон Мастерс.
Фило наклонился ближе:
— Я здесь не за Звездой Вавилона. Я собираюсь позволить твоему сыну и девчонке Армстронг найти ее для меня. Сюда же я пришел, чтобы сказать тебе, что Ленора никогда не была твоей.
— Что?..
Фило положил ладонь на горло профессору, большой и средний палец на сонные артерии.
— Она была моей, — тихо произнес он, но так, чтобы было слышно за криками в последней палате, где мистер Чацки не реагировал на попытки его спасти. — Ленора никогда не была твоей. И теперь она будет моей навечно.
«Он не реагирует!»
Фило слегка надавил на артерии, Джон Мастерс слабо сопротивлялся.
— Только ты виноват в том, что она погибла, — сказал Фило, усилив хватку. — Была бы она моей женой, за ней бы присматривали, защищали ее. Но ты допустил, чтобы ее убили.
Джон Мастерс пытался отнять руку от своего горла, но Фило был сильнее.
«Позовите священника!»
Глаза профессора вылезли из орбит, губы посинели. Фило продолжал улыбаться, наблюдая, как жизнь покидала человека, которого он ненавидел сорок пять лет.
Увидев переполох в отделении, Гленн сорвался на бег, но потом испытал облегчение, поняв, что врачи заняты не его отцом. Он склонился над постелью:
— Отец, это я. — Ответа не было. — Отец?
Гленн позвал на помощь. Медсестры пришли в замешательство — еще один приступ? Вызвали вторую команду врачей, подвезли тележку неотложной помощи, аппарат электростимуляции.
— Разряд! — Длинные иглы шприцев вонзились в грудь Джона Мастерса. Гленн не понимает, что происходит, кожа отца белеет, а затем становится желтой. Врачи посылают за дополнительными лекарствами, повышают напряжение на дефибрилляторе. Гленн с Кэндис, напуганные, беспокоящиеся, недоумевающие, не верят тому, что все это происходит на самом деле, потому что они должны многое сказать человеку, лежащему в постели. Врачи не обращают на них внимания, пока наконец кто-то не произносит: