— Может, и не совсем так…
— Знаете ли вы, сколько боли причинила мне эта ваша нерешительность? Лучше не будем считать… Хотя и вы заплатили и продолжаете слишком дорого платить за нее.
— Я не раз подозревал тебя в колдовстве, — он пытался превратить все в шутку, — потому что есть в тебе что-то такое…
— Для мужчин женская интуиция всегда была неразрешимой загадкой, а для вас это тайна втройне, потому что вы слепой и нечуткий.
— Спасибо.
— Не благодарите меня, я не милостыню раздаю. Я люблю вас. Это никакой не подарок. Это состояние души. Потребность.
Моцкус смотрел на Бируте, раскрасневшуюся, злую, и побаивался ее, полагая, что она устраивает ловушку подобную той, в которую он однажды так неосторожно угодил. Но мужская амбиция победила не вовремя появившуюся слабость и превратила ее в непонятную, необъяснимую силу, толкнувшую его к Бируте. Моцкус сопротивлялся нахлынувшему чувству, а ей уже нечего было терять.
— Я нисколько не покушаюсь на ваш мир, я не собираюсь превратить вас в собственность, как это сделала Марина. Я люблю вас, хотя за столько лет не сделала ни единого шага, чтобы напомнить об этом. Я не хотела делать этого, когда ехала к вам за лекарством. Я ждала, хотя уже не было никакого смысла ждать. И если я об этом заговорила, вините себя. Вы дали мне понять, что дальнейшее промедление может принести нам еще больше бед.
— Почему?
— Потому что и вы, и я избрали неверные правила игры и боимся нарушить их.
Он на самом деле почувствовал себя виноватым и стал целовать ее руки.
— И что я должен теперь делать?
— Ничего.
— Ну, а ты?
— Тоже ничего. Еще немного подождем. Но уже вдвоем: теперь, когда мы разделили ношу пополам, будет легче и вам, и мне.
— А если я не стану ждать?
— Я возражать не буду.
— Погоди, погоди… — Он покраснел словно гимназист и, не веря ушам, переспросил: — Значит, ты серьезно?.. Ты считаешь, что у нас еще может что-то получиться?..
Бируте уже забыла, что говорил ей тогда Моцкус, но и теперь улыбается, вспоминая, как он ухаживал за ней, как вертелся вокруг нее, словно ресторанный мальчик, а потом тихо, полагая, что она еще спит, встал с кровати, надеясь, что, вернувшись, уже не застанет ее. Но она нарочно дождалась его и в шутку поинтересовалась:
— Вы признаетесь жене?
— Конечно. — Он ни на минуту не усомнился, хотя сам не поверил в это.
— Похвально, — усмехнулась она, — но оставим это на вашу совесть. А если откровенно: не только вы, я тоже немножко жалею о том, что произошло между нами, — кокетничала, а он снова испугался. — Раньше вы были моим идеалом, а теперь вы — растерявшийся муж, который не может сообразить, как он оправдается перед женой, когда та вернется с курорта.