— Товарищ Моцкус, я не против вас, я против любого нажима. И не сердитесь: мне кажется, все ваши беды идут от того, что вы никогда не различали, где работа и где ваша личная жизнь.
— А ты уже разделил?.. Дома ты — человек, а на работе — свинья?
— Я только хотел помочь вам.
— Уже учишь?
— Я никого не учу, но поймите и меня: на это у меня нет никаких полномочий. Наверняка и закон запрещает посторонним вмешиваться в такие дела. Позвольте если не с юристами, то хотя бы с женой посоветоваться.
— Что ж, советуйся, — сунув руки в карманы, сказал Моцкус, — только, будь добр, не разноси эти глупости по всему лесу.
— Хорошо, я вам позвоню, — найдя выход, директор засиял и торопливо протянул руку.
— Не торопись, — Викторас еще глубже засунул руки в карманы. — Но про патроны, что они были плохо помечены, что вместо птичьей дроби я мог взять кабанью, ты все равно напишешь, и без разрешения жены, слово в слово, как объяснил мне у озера: с одним крестиком — на птицу, с двумя — на зайца, а все остальные — восьми с половиной или пули… И еще добавишь, что эти крестики на покрытых маслом гильзах не были видны.
— Хорошо, я напишу, — облегченно вздохнул директор, обрадовавшись, что от него требуется такая малость, — но в моих утках птичья дробь. Я ее выковырял и отдал следователю.
— А ружье?
— Он не просил, кроме того, я, вернувшись, почистил его.
— Не стал ждать, почистил?.. Я не думал, что ты такой трус и свинья. А если я докажу, что эти дробины могли вылететь и из твоего ружья?.. Что патроны — твоего производства, что ты тоже бегал за Бируте и одалживал у Жолинаса деньги на машину? Как тогда?
Пранас побледнел, его руки начали нервно пощипывать кончик сигареты.
— Вы так жестоко не шутите. У меня семья есть.
— А кто мне запретит?
— Но вы, товарищ Моцкус, серьезный человек.
— Не очень, если связался с такими. А теперь — отдай мне остальные патроны.
Викторас вытащил из патронташа все до единого патрона, выстроил на столе и спросил:
— Которые с двумя, а которые с одним крестиком?
— Да я плохо вижу…
— Так и напиши: ослеп со страха… И еще добавь, что эти патроны и до охоты, и после охоты, вплоть до сегодняшнего дня, находились в твоем патронташе, а Моцкус только одалживал их у тебя. Теперь — распишись!
Викторас схватил бумагу, пересыпал патроны в карман и, не попрощавшись, поехал к прокурору. Но его не было дома. Ласковая женушка сначала попросила Моцкуса присесть, предложила печеньице собственной выпечки, кофейку и лишь потом сказала:
— Бронюс уехал на курорт.
У Моцкуса от волнения даже губа отвисла.
— Куда? — спросил, не веря ушам.