— Эдик.
— Так вот, Эдик-шмедик, если ты, проходя мимо этого дома, не перейдешь на другую сторону улицы, я тебя у порога уложу, — весь дрожа, сказал Моцкус.
Марина была на девятом небе:
— Викторас, оказывается, ты меня еще любишь!
— Дура. Я защищал свою и твою честь. И заруби себе на носу: это не от любви к тебе, а потому, что не могу выносить этих альфонсов, как чумы.
— Ну скажи, что любишь.
— Люблю. — С ней приходилось быть терпеливым, как с ребенком.
— Послушай, если ты не врешь, давай отпразднуем нашу свадьбу.
— Как тебе не стыдно!.. Больше пятнадцати лет прошло! Я ведь не мушкетер, а ты не какая-то миледи.
— Давай хоть распишемся.
— Пожалуйста… Но тоже ни то ни се.
И она начала готовиться к свадьбе: печатала приглашения, шила платье, а потом впала в депрессию, все уничтожила и надолго уехала к родственникам. Тогда его навестил отец Марины, заслуженный человек, персональный пенсионер.
— Почему она бросила работу? — едва поздоровавшись, спросил он.
— Не знаю, но и моих денег нам вполне хватает.
— А ты знаешь, куда она девает эти твои деньги?
— Понятия не имею, но и я не голодаю.
— Может, тебе неизвестно и то, что она задрав хвост бегает со всякими молокососами по кафе и ресторанам?
— Однажды хвасталась, дразнила, — он не хотел выдавать жену, — но мне вроде как-то неудобно следить за ней.
— Ведь она нарочно на каждом шагу подкладывает тебе свинью.
— Знаю, у нее такой характер, что от любви до мести — один шаг.
— Тогда что ты за мужчина, если столько знаешь и ничего не делаешь?
— На этот вопрос еще труднее ответить. Мужчине, как известно, куда интереснее познавать, переживать, чем осуждать или ревновать, а женщине?.. Мне кажется, они только стараются убедить нас, что любовь — это вся жизнь, вся мудрость, хотя сами не очень-то верят этому. Это во-первых. А во-вторых, она, видимо, чувствует, что я порядочно задолжал ей. А невозвращенный долг…
— Если ты пытаешься по этому поводу философствовать, — прервал его тесть, — то мне тебя жаль. Это во-первых. А во-вторых, ты мне должен во сто крат больше, почему же не ползаешь передо мной?
— Мы мужчины, — покраснел Моцкус. — Но, поверьте, я прекрасно знаю, что такое благодарность.
— Ни черта ты не знаешь! За все, чего ты добился, должен быть благодарен только себе, своему нечеловеческому упорству, своей нужде и ее насмешкам, а все остальное — только дружеская помощь. Люди должны помогать друг другу. Ты слишком часто забываешь, что она не только твоя подруга жизни, но и изнывающая от безделья баба. Надо было прийти к нам.
— Как-то неудобно после всего того, что вы с женой сделали для меня.