Здесь в трубку вел тихий разговор с постами командир разведки, а Садовский — с начартом.
…На рассвете полк стал выдвигаться из выжидательного района.
В первых лучах поднимающегося багряного солнца местность впереди просматривалась сверху особенно хорошо. Открывалась широкая панорама: прямые улицы поселка, серые костры березовой рощи на берегу реки…
Ковалев то и дело поглядывал на ручные часы. Ожидание сведений о прохождении полком рубежей было самым томительным.
— «Алмаз». Я — «Резеда». 301. Прием, — наконец услышал Ковалев, посмотрел на часы, на карту в планшете.
Чапель прошел исходный рубеж.
— «Алмаз». Я — «Ромашка». 301.
Значит, и командир второго батальона миновал исходный рубеж. Как только Чапель доложит — 401, начнется огневая подготовка.
Ковалев снова смотрит на часы.
— «Алмаз». Я — «Резеда». 401.
Садовский дает сигнал:
— Шторм!
И сразу загрохотала канонада. Танки, выдвинутые на прямую наводку, открыли огонь. Загудели двигатели, глухо застучали пулеметы. В этих шумах, в их то прибойной, то слитной волне тоже надо было разобраться. Из кажущегося хаоса звуков выделить необходимое. Не слишком ли рано вышел на заданный рубеж Чапель?
Ковалев посмотрел на часы, карту и побледнел.
«Проклятье! Чапель зарвался, нарушил расчет времени, и теперь его батальон может попасть под огонь собственной артиллерии, превратиться в мишень для противника. Тактическая малограмотность погубила драгоценную синхронность. Представляю, как переживает сейчас Карпов: так отладить машину и — вот… Перестарался чертов Чапель! Пал жертвой показухи, ее пылью засорил себе глаза…»
Ковалев смирил гнев. «В конечном счете, я не научил». Но тут же вспыхнула ироническая мысль: «Как же, научишь».
И все отодвинулось «боем». Он разгорался, хлынул на Ковалева всеми своими шумами и запахами.
Стелется дым соляра над мерзлой землей. Пахнет порохом. Серия зеленых ракет вызывает новый артиллерийский шквал Садовского.
Ковалев радирует командирам второго и третьего батальонов:
— Сто одиннадцать! Сто одиннадцать!
Это означало требование — быстрее вперед, выше темп!
Пульс «боя» то замедляется, то снова нарастает, его дыхание прерывисто, и это скверно, особенно при наступлении. Шлейфами расстилаются клубы багрово-черного дыма. Встают султаны разрывов.
«Бои» идут на местности с подготовленными противотанковыми рвами, воронками, бетонными надолбами, колодцами с зарядами взрывчатки, должной имитировать взрыв минных фугасов.
То и дело меняется обстановка. Магнитофонная запись, подключенная к мощным усилителям, создает полное впечатление настоящего сражения с артиллерийскими раскатами, свистом пуль, гулом танков и самолетов, шипением осколков, взрывами гранат…