…С передового наблюдательного пункта Ковалеву видны окопанные танки «противника» перед Чапелем.
От него пошли сведения о тяжелых и преждевременных потерях. Посредник определил, что у Чапеля птурсами сожжено два танка, бронетранспортер, гибнут люди.
Ковалев с неприязнью представил остекленевшие глаза Чапеля. Они у него всегда становятся такими в сложных ситуациях. Борзенков, наоборот, скорее поднимается во вспышке, способен на большее, чем обычно. Чапель же весь цепенеет. Наверно, от боязни ответственности. Ковалев выругался:
— Вылез на пуп, и теперь его молотят!
Надо было спасать положение. На участке наступления Чапеля — Садовскому перенести огонь в глубину обороны «противника».
Первый батальон, не очень-то организованно атакуя, продвинулся, неся еще большие потери, километра на полтора и был остановлен. Два других батальона устремились на «врага» и теперь неплохо развивали первоначальный успех.
Может быть, главный удар по правому флангу нанести резервом?.. Выйти в тыл врага, соединиться с десантом? Ошеломить неожиданностью?.. Не слишком ли это рискованно? Но разве следует избегать риска?
…Гербов тоже внимательно следит за ходом боя. Пожалуй, лихорадочен его ритм. Губителен преждевременный выход первого батальона на рубеж. Обратить внимание Володи? Нет смысла, факт свершился, его не предотвратить, да Владимир и сам все видит, вон как помрачнел. Один неук может свести на нет долгие усилия многих людей.
— Артдивизион хорошо работает, — удовлетворенно говорит он Ковалеву. И дает новую вводную — транспорт с боеприпасами выведен из строя налетом авиации.
* * *
Когда батальон Чапеля был остановлен, взвод Санчилова получил приказание занять южные скаты Безымянной высотки. Солдаты начали окапываться.
Дроздов принялся за дело рьяно: очистил старую траншею от снега, отрыл нишу для боеприпасов, ступеньку, если понадобится мгновенно выскочить наверх. Все тщательно замаскировал, похвалил себя вслух:
— Гвардейская крепость! — и подполз к Груневу: — Углуби окоп… В «бою» надежней…
Все же, что ни говори, а земля родимая и спасет и укроет мотострелка. А без него не обойтись никакому роду войск.
Хотя Грунев от бессонной ночи, разведки, копания едва держался на ногах, он все же стал еще ожесточеннее вгрызаться в землю пехотной лопатой. Черенок лопаты потемнел, словно на нем выжгли пятна. Пот обильно тек из-под каски на глаза, солонил губы, но Грунев тоже остался доволен своей работой.
«Сержант носа не подточит», — подумал он. И вспомнил еще одну присказку Крамова: «От солдатского пота порох не сыреет».